Рассказы - [69]

— Неужели, дядя Величка, вам привелось встретиться со знаменитым бельским раввином? — спросил я иронически.

— Нет, это был не чудесный раввин, а человек в тысячу раз умнее раввина. Вот послушай. По долгу службы, по делам нашей фабрики, мне часто приходится бывать в Галиции, по ту сторону Нариц. Езжу по деревням и селам то в бричке, то в поезде, а летом больше всего люблю путешествовать на велосипеде. Ах, мой милый велосипед! Где он теперь? Его, наверное, уже свистнули без меня, — вздохнул старик.

Он вынул из кармана разрисованную шельмецкую трубку из белого фарфора, набил ее отцовским табаком и сказал:

— Дай спички. Без трубки не могу рассказывать.

Я дал ему спички и смотрел, как окутывается дымом его густая борода. В эту минуту он был похож на сказочного волшебника.

— Очень люблю я свой велосипед. Сто семьдесят три кроны уплатил за него и проделал на нем свыше тысячи километров… Так вот, значит, ездил я тогда в Неймарк за красками. Галичане называют этот город Новитаргом. Красивое место. Дороги там чудесные, и оттуда я катил домой на своем велосипеде. Стоял июнь. С гор веяло прохладой, дорога — картинка. Вы, степные люди, не можете себе представить этой красоты неописуемой. Блаженство ездить на «двухколеснике» в такую погоду. Между Капронем и Надьберкене застиг меня дождь. И какой дождь! Пришлось завернуть в Капронем, в корчму. В зале было пусто. Я заказал шприццер и яичницу. Прислонил свой велосипед к стене и выглянул в окно. На шоссе ни души. Дождь уже лил, как из ведра, когда со стороны Надьберкене показался велосипедист. Он торопился и, видимо, хорошо зная местность, направлялся прямо к корчме. Мне еще не успели подать мою яичницу, когда дверь распахнулась, и велосипедист вошел со своей машиной в зал. Он приветливо поздоровался, снял кепи и стряхнул с него капли дождя. Это был коренастый, сильный человек. Мне прежде всего бросился в глаза его громадный выпуклый лоб. У него были быстрые, живые глаза с татарским разрезом и подстриженная рыжеватая бородка. Он поставил свой велосипед рядом с моим и с извиняющейся улыбкой повернулся ко мне.

«Он умный человек», — подумал я и улыбнулся ему в ответ.

Приезжий сел за стол и тоже заказал яичницу с колбасой. Заказал и шприццер, только попросил его сильно разбавить.

Корчмарь, видимо, хорошо знал его.

— Из Венгрии изволите ехать? — спросил я.

— Да, из Татров, — ответил велосипедист.

Мы изъяснялись на смешанном языке: я спрашивал по-словацки, он отвечал по-украински, но с сильным русским акцентом.

— Куда направляетесь, сударь?

— В Новитарг. Я временно живу тут в Поронине, недалеко от Закопано.

— Вы, видно, не здешний, сударь. Наверное, дачник?

Он испытующе взглянул на меня, и я почувствовал неловкость. Желая рассеять ее, я встал и представился. Он пробормотал свою фамилию. Взгляд его сразу стал мягким, он улыбнулся.

— Я русский. Эмигрант. Политический изгнанник, понимаете?

— А! Борец за свободу! — воскликнул я и поднял свою кружку. Мы чокнулись.

— Да здравствует свобода в России! Долой царизмус! — сказал я с подлинным демократическим жаром.

— Да здравствует свобода во всем мире! — ответил он тихо, но внятно: — Долой буржуазию! — И он рассмеялся добрым смешком. Мы разговорились. Очень мне понравился этот человек. Я старый человек, людей вижу насквозь и Могу определить человека с полуслова. И в этом маленьком господине я сразу почувствовал большую доброту и недюжинный ум. Во время разговора я изучал его лицо. Это было некрасивое, но энергичное, выразительное лицо, и, когда он увлекался, оно становилось красивым, открытым, незабываемым. Я и теперь с удовольствием вспоминаю это лицо.

— Ну, и что же вам предсказал этот ясновидящий?

— Не смейся, мой мальчик. Наша встреча произошла в начале июня, когда никто еще и не помышлял о войне. Никому не приходило в голову, что завтра может загореться весь мир. И вот этот русский господин рассказал мне тогда поразительные вещи. Он сказал, что мы находимся накануне небывалой войны, что мир вооружен до зубов и генералы только ждут сигнала. Да что говорить! Он предсказал не только все то, что произошло за этот год, но и то, что ждет нас в будущем. Он сказал, что так называемая демократия, которая призвана предотвратить войну, ничего не сделает, и в конечном счете за это дело возьмется народ. Что война будет длиться годы. Да, годы. Погибнут миллионы и миллионы людей. Тогда все это звучало удивительно, невероятно, по сейчас это случилось. Эту войну, говорил он, сможет прекратить только сильное потрясение. Будут революции, кризисы, и долго потом мир не сможет успокоиться. Я с изумлением слушал его и думал: «Ведь, кажется, такой добрый человек, а как злы его предсказания». Но возражать не мог. Я сидел как зачарованный. Он говорил так искренне, что трудно было не верить.

— Ну, и дальше? — спросил я.

— А дальше?.. Через месяц мир перевернулся вверх дном. И сейчас мы по уши завязли в крови. Что ждет нас в дальнейшем? Мне жутко. Я верю предсказаниям этого человека и теперь вижу, что не генералы и дипломаты, а только народ сможет покончить с этой войной. Да, покончить раз и навсегда!