Рассказы - [28]

В один миг расхватали всё. Маленькие мальчики и девочки с остервенением рвали и топтали ногами жёлтые и синие листки, а красные пошли по толпе. Откуда-то сзади появился длинный шест, двинулся по рукам вперёд; ударил по дороге Наташу по шляпке, расцветился красными листами и, покачиваясь в воздухе, побежал над толпой.

Дальше был участок. У ворот его всегда стояло несколько городовых — теперь не было никого. Несколько испуганных физиономий выглянуло из окон и — получай! Дзынь! — зазвенело стекло. На бегу приседая на корточки Головастик царапала ногтями мостовую, но увы! — камни лежали твёрдо и вырвать их было невозможно.

— Стой! — Задние ряды наскочили на передние. Образовалась каша.

— Товарищи! Наша баррикада здесь!

Длинный юноша, отнявший афиши, ловко перекувыркнулся на руках, крикнул: «Ура, баррикада!» — и, широко шагая на тонких, как жерди, ногах, бросился вперёд.

Испуганно звеня, в густой толпе медленно пробиралась конка. Быстро шагнув на площадку, длинный закричат:

— Джентльмены! Остановка по случаю народных волнений.

Пассажиры запрыгали, как лягушки с берега. Над толпой закивали серьёзные морды лошадей. Пустой вагон при неистовом рёве, от которого Наташа невольно заткнула пальцами уши, поехал сам собой, встал на дыбы и, оглушительно громыхнув, опрокинулся на бок. Всё покрыл радостный вой, и Соня сконфузилась, захватив себя на том, что она тоже прыгала, била в ладоши и визжала изо всех сил.

Точно любопытствуя, в чем тут дело, солнце выглянуло из туч. Всё кругом радостно улыбнулось и просияло. Сам собой прикатился откуда-то второй вагон, тоже смешно встал на дыбы и, перевернувшись, громыхнулся рядом с первым. За ним плыл третий, четвёртый, пятый, и Соня начинала понимать, как строятся баррикады.

Целая туча мальчишек облепила вагоны и с визгом плясала на них. Солнце совсем разогнало тучи и светило так, что хотелось танцевать. Володя в надвинутой на затылок папахе, вспотевший и красный, очутился вдруг рядом с Соней, крикнул, чтобы несли скамейки, — те, что перед магазинами, и поглядел при этом так, как будто хотел сказать, что надеется на неё.

Соня кинулась работать. Десятки рук волокли скамейки и громоздили их друг на друга. Откуда-то тащили доски, колья, верёвки. В другом конце вставали на дыбы и рушились вагоны, и вдруг вблизи, откуда-то сверху, зазвенел отчаянный крик:

— Казаки!..

Всё закружилось и замелькало. Кто-то изо всех сил вцепился в Соню. Как щепку, поток понёс её по тротуару, потом по мостовой. Поднялся неистовый женский визг. Соня чуть не перекувырнулась через маленькую девочку, попавшую ей под ноги. Одна туфля сваливалась с ног. С ужасом слышала она за спиной настигающий, частый топот копыт.

Она прыгнула за угол переулка и мимо неё, по мостовой, вихрем пронёсся один казак, сам бледный от ужаса, должно быть, по ошибке заскакавший в толпу.

— Фью-ю-ю-ю! Бей его! — засвистело и загремело со всех сторон, и казак, доскакав до другого угла, повернулся и бешено загрозил нагайкой. — Бей его, — неслись смелые крики — Назад! Всё наврали! Никаких казаков нет! — Все с хохотом бежали к баррикаде.

Весь красный, облитый потом, Володя кричал с опрокинутого вагона, и Соня разобрала, что войско за них, что сейчас придут рабочие, что такая трусость позорна. Кто боится, пусть сейчас же идёт домой.

Ей было мучительно стыдно. Разыскав Наташу, она с негодованием накинулась на неё:

— Зачем ты меня тащила? Если ты боишься, то можешь бежать одна, а незачем тащить других! Это подло.

Но пререкаться не было времени.

— Товарищи! — кричал, появляясь рядом с ними, член комитета. — Передвиньте этот вагон вправо.

— Товарищи! — коротко командовал Володя. — Сюда надо досок.

— Товарищи! — приставив ко рту рупором руки, кричал чернобородый грузин. — За оружием! Вон в тот магазин.

— Ура! — крикнул длинный в жокейке, махнул, как циркулем ногой, перекинул её через голову маленького гимназиста и бросился вперёд, крича:

— Граждане! За оружием!..

Вместе с толпой Соня ломилась в магазин и, протиснувшись внутрь, таскала тяжёлые коробки, которые ей подавали. Ежеминутно то одна, то другая туфля сваливалась у ней с ног. Иногда ей казалось, что бегает и носит патроны не она, а кто-то другой. Иногда она останавливалась, закрывала глаза, и тогда перед ней вставала картина:

С суровыми лицами, на которых видна ещё сажа, идут пять тысяч рабочих и шаги их отдаются, как гром. Всё, что было теперь — всё это пока только так, ничтожное начало, потому что что же в самом деле из того, что студенты, гимназисты и гимназистки построили баррикаду?.. Вот когда придут рабочие!.. Ах, если бы скорее!..

Красивый грузин давал ей кружок проволоки и говорил:

— Товарищ, вы энергичная девушка. Вот отсюда до сюда… Устроим колючее заграждение.

Вместе с Головастиком и Наташей, царапая до крови пальцы, Соня развёртывала, тянула и передавала другим проволоку. Стучали топоры, пилили пилы. То здесь, то там с треском падали телефонные столбы и корявые акации. Облепленные чёрными фигурками, они ползли и ложились вокруг баррикады, и она росла, поднималась всё выше и загораживала весь остальной мир.

IV

Наконец, всё было готово. Почти сразу, в одно время всем стало нечего делать.