Рассказы - [52]
— Чудеса, да и только, — смущенно сказал Борода-Капустин.
— Чудеса! — язвительно передразнил его Штроле. — "Матросишки разбежались, потому что-де им жрать нечего". А я-то дурак поверил! Как будто я русских не знаю!.. Черт возьми, они на одной траве могут жить! Ну, делать нечего. Возьмем их обманом. На радостях они нам сразу поверят, а там уж будет поздно.
Часовой у флага, видимо, заметил шлюпку, он подошел к колоколу и ударил тревогу. Несколько человек, работавших на грядках между дюнами и мысом, оставили свою работу и бегом бросились к "редуту" с лопатами в руках. Шлюпка между тем заскрипела дном по песку и остановилась.
— Братцы, братцы, мы свои, не полошитесь! — закричал князь и, встав во весь рост, замахал треуголкою. — Я ваш капитан, бра-атцы!
Штроле тоже поднялся и замахал шляпою.
Но русские матросы, бывшие уже на равном расстоянии и от редута и от шлюпки, и сами остановились, видимо заметив, что люди в шлюпке одеты по-русски. Они торопливо одернули рубахи, пригладили волосы и снова припустили во всю прыть — на этот раз к шлюпке.
Часовой у флагштока стойко оставался на своем посту. Напряженно вглядываясь из-под ладони, он так и вытягивался, отклоняясь то вправо, то влево, чтобы получше разглядеть, кто же это прибыл наконец к ним на остров Гоольс?
Четыре матроса с фрегата, бредя по колена, на руках вынесли Штроле и князя из шлюпки на берег, как раз к тому моменту, когда "островитяне" подбежали к самой воде.
— Эх, жалко, мало мы с собой прихватили народу! — шепнул Штроле князю. — Сейчас бы тут перевязать их, голубчиков, и конец делу…
— Ваше сиятельство, господин капитан! — крикнул было Ермаков, подбежавший первым, но тут же спохватился и, оглянувшись на подбегающих товарищей, скомандовал: — Стройсь! Смирно! — и затем, выпрямившись, рапортовал: — Старший по команде матрос первой статьи Ермаков. Честь имею доложить: в команде налицо семь человек. Больных нет. Особых происшествий не было.
— Спасибо, Ермаков, спасибо вам, братцы, — смятенным голосом сказал князь. — Так… Вольно, братцы…
Матросы окружили мрачного Штроле и смущенного князя.
— Вот такие дела, братцы, — промямлил князь.
Штроле искоса, негодующе посмотрел на него, и князь, взяв себя в руки, продолжал:
— Мы за вами. Вот господин Штроле, капитан фрегата "Винд-Хунд", примет все имущество и отвезет вас в Кронштадт.
— Ну, слава богу, ваше сиятельство, — оказал Ермаков, — а то мы тут думали: забыли нас вовсе…
— Не забыли, — тускло улыбнулся князь, которому все время было сильно не по себе.
— Дозвольте обратиться, ваше сиятельство, — сказал вдруг Петров, внимательно глядевший на фрегат, стоявший на якоре в полуверсте от берега.
— Говори, — отвечал ему князь.
— Ведь это, сударь, будто не "Винд-Хунд". "Винд-Хунд" я хорошо знаю.
— Это новый "Винд-Хунд", — резко оказал Штроле. — Тот в прошлом году затонул подле Наргена.
Ермаков пристально посмотрел на судно, потом на Штроле, но ничего не оказал.
Трубач между тем подошел к четырем фрегатским матросам, стоявшим отдельной кучкой.
— Здорово, братцы! — весело сказал трубач. — Ну, как там у нас в Кронштадте — все на месте?
— Нитшего, нитшего, — торопливо отвечал один из фрегатских. Остальные молчали, напряженно улыбаясь.
Трубач недоуменно обвел их взглядом.
— Да вы что, братцы, не русские, что ли? — спросил он.
— Чухна, чухна мы, — закивал головой тот, что говорил "нитшего".
— Ну, коли разговор у нас не получается, давайте закурим, — решил трубач. — Угощайте, ребята. С табачком у нас плохо.
— А? — недоуменно спросил "чухна", но тут же сообразил, в чем дело. Табачка, табачка, — и с готовностью полез в карман за кисетом.
Заметив этот жест, Маметкул, Нефедов и Петров тоже подошли к фрегатским.
— Мамет, дело сумнительное, — шепнул Урасову трубач. — Матросы не русские…
— И фрегат не "Винд-Хунд", — шепотом же отвечал Урасов. — Скажи Ермакову!
— Есть!
Штроле вдруг достал из-за пояса пистолет и, подняв руку, выстрелил в воздух. Русские матросы, схватясь за заступы, сдвинулись в кучку.
— Это что же, ваше благородие? — строго спросил Ермаков.
— Сигнал на фрегат, чтобы посылали шлюпки с людьми на берег, объяснил Штроле, пряча за пояс дымящийся пистолет.
Действительно, стоявший на юте фрегата человек тоже поднял руку, белый дымок пыхнул над его пистолетом и растаял в воздухе. Через несколько секунд долетел до берега звук выстрела. Фрегат ожил, по палубе забегали матросы, заскрипели тали, и шлюпки, повиснув над бортами, стали опускаться на воду.
— Ну, ребята, — обратился к матросам князь, — поезжайте-ка на фрегат, к своим. Вас там угостят на славу. А ты, Ермаков, пойдешь с нами, показывай, где что.
— Да, да, надо спешить, — подтвердил Штроле. — Стоянка здесь плохая, а погоде верить нельзя.
— Не обессудьте, ваше сиятельство, — выступил вперед Маметкул. — Мы на радостях прибежали с работы в затрапезной одежонке. На фрегат нам так ехать совестно. Дозвольте сбегать в кубрик одеться по форме.
— Глупости! — сказал Штроле. — Не велика беда, езжайте так.
— Совестно, ваше благородие, мы порядок все время соблюдали. Неохота напоследок перед людьми срамиться, — поддержал Урасова Ермаков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник рассказов советского писателя Виталия Тренева, посвященных истории Российского военно-морского флота.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
Книга состоит из коротких рассказов, которые перенесут юного читателя в начало XX века. Она посвящена событиям Русско-японской войны. Рассказы адресованы детям среднего и старшего школьного возраста, но будут интересны и взрослым.
История борьбы, мечты, любви и семьи одной женщины на фоне жесткой классовой вражды и трагедии двух Мировых войн… Казалось, что размеренная жизнь обитателей Истерли Холла будет идти своим чередом на протяжении долгих лет. Внутренние механизмы дома работали как часы, пока не вмешалась война. Кухарка Эви Форбс проводит дни в ожидании писем с Западного фронта, где сражаются ее жених и ее брат. Усадьбу превратили в военный госпиталь, и несмотря на скудость средств и перебои с поставкой продуктов, девушка исполнена решимости предоставить уход и пропитание всем нуждающимся.
«Махабхарата» без богов, без демонов, без чудес. «Махабхарата», представленная с точки зрения Кауравов. Все действующие лица — обычные люди, со своими достоинствами и недостатками, страстями и амбициями. Всегда ли заветы древних писаний верны? Можно ли оправдать любой поступок судьбой, предназначением или вмешательством богов? Что важнее — долг, дружба, любовь, власть или богатство? Кто даст ответы на извечные вопросы — боги или люди? Предлагаю к ознакомлению мой любительский перевод первой части книги «Аджайя» индийского писателя Ананда Нилакантана.
Рассказ о жизни великого композитора Людвига ван Бетховена. Трагическая судьба композитора воссоздана начиная с его детства. Напряженное повествование развертывается на фоне исторических событий того времени.
Пятьсот лет назад тверской купец Афанасий Никитин — первым русским путешественником — попал за три моря, в далекую Индию. Около четырех лет пробыл он там и о том, что видел и узнал, оставил записки. По ним и написана эта повесть.