Рассказы Старого Матроса - [4]
А ещё на рыбаках пьют. Спиртное удаётся добыть редко — с транспортов при перегрузе, и кончается оно стремительно. Есть спирт у соответствующих судовых служб, но его мало, и расход его контролируется (то есть перепадает спирт только избранным). Поэтому основная масса тружеников моря пробавляется бражкой, почти никогда не завершая процесс изготовлением самогона — терпения не хватает.
Но главная проблема — женщины. Нет, они на борту присутствуют, однако несколько боевых единиц этого типа (кок, уборщица, буфетчица) и несколько десятков здоровых молодых мужиков — соотношение крайне неблагоприятное. Юрию довелось наблюдать в зверобойном рейсе дикую драку с поножовщиной, когда одна из корабельных красоток, одаривавшая своей благосклонностью двух претендентов на её прелести одновременно, вызвала самую настоящую троянскую войну общесудового масштаба. Хорошо ещё, что дело не дошло до стрельбы — здоровенный и скорый на кулак старший тралмастер вовремя убрал под замок охотничьи карабины. «Прекрасную Елену» быстренько списали на попутное судно, и страсти несколько улеглись. И вот именно из-за этой животрепыхающейся и напоминающей о себе каждую ночь проблемы известие о том, что судно идёт на Шикотан, всколыхнуло экипаж.
Шикотан — остров специфический. Всё дело в том, что на нём имеется рыбоперерабатывающее производство (термины «завод» или уж тем более «комбинат» выглядят чересчур претенциозными). И на этом производстве работают исключительно женщины — их руки в таком занудливом трудовом процессе, как приготовление консервов и прочей готовой рыбопродукции, эффективнее нетерпеливых мужских. И остров этот по всему Дальнему Востоку известен и окутан ореолом половых преданий. О свободе нравов на Шикотане ходят легенды. Благонравные супруги рыбаков (не пойманные с поличным до поры до времени) считали, например, что сам факт посещения их мужьями этой обители разврата неоспоримо свидетельствует об измене, ибо устоять перед чарами пышногрудых сирен практически невозможно. Был там — значит, было!
Второй механик рассказывал Юрию о бурной сцене, которую устроила жена одного из его приятелей, узнавшая о том, что сейнер мужа заходил на Шикотан. Поначалу вышеупомянутый приятель клялся-божился, что он и ногой не ступал на землю распутного острова, а всю стоянку добросовестно ремонтировал двигатель, однако после превышения определённого уровня принятого на грудь спиртного проговорился, что ходил там в магазин. Дело кончилось яростным битьём посуды и едва не дошло до развода. Существовала даже характеристика, применяемая для определения высшей степени сексуальной раскрепощённости той или иной особы: «Да её за б…..ство с Шикотана выгнали!». При этом подразумевалось, что быть изгнанным с Шикотана за это самое — это как если быть уволенным из гестапо за жесткость.
…Лёд уступал натиску лошадиных сил ЗРСа. Ходу до острова оставалось часа три, не более.
— Ну, что скажешь, инженер душ человеческих? — и капитан-директор испытующе посмотрел на замполита.
Тот промолчал. На вопросы «папы» (это на грузовиках капитана называют «мастер», на рыбаках мастер — понятие вполне конкретное, мастер обработки или там мастер добычи) полагается отвечать, но если вопрос риторический…
«Зубово» стояло в бухте на якоре. Берег рядом — рукой подать. Тёмные скалистые сопки, испятнанные снегом, россыпь облезлых бараков и домиков и деревянный причал, где обычно швартовались подходившие с моря сейнера.
— Чего молчишь?
— А что тут говорить, Василь Андреич? Извлекать надо.
— Извлекать… — капитан витиевато выругался. — Это я и сам понимаю.
Они стояли на Шикотане третьи сутки. Топливо слили торопливо, и тут же отошли на рейд, оберегая команду от соблазнов зачарованного берега. Но на этот самый берег был направлен продотряд в составе второго помощника капитана и двух матросов для пополнения за наличку судовых провизионных закромов, весьма оскудевших за долгие месяцы рейса. Заготовители бодро сошли на причал, провожаемые исполненными лютой зависти взглядами, и… пропали. На связь они не выходили, и судьба бравых моряков оставалась неизвестной. Впрочем, подозревать трагичное особых оснований не было: вполне логично напрашивалось куда более разумное объяснение таинственного исчезновения аргонавтов, оказавшихся на населённом коварными сиренами острове. Однако уйти без них пароход не мог, и надо было что-то делать.
По промысловой палубе слонялись матросы траловой команды, но было видно невооружённым глазом, что мысли их очень далеки от ремонта орудий лова. Время от времени очередной мореплаватель подходил к фальшборту и пристально всматривался в очертания манящей земли.
— Чёрт с ними… — буркнул капитан, резким движением швыряя за борт окурок. — Пойдём к причалу.
Тропинка была узкой и извилистой, но наверняка вела к цели.
— Вот что, «сэм», — напутствовал Юрия «дед», — на палубную дружину мне как-то плевать, но вот наших ты мне сыщи!
Шёл второй день стоянки у пирса. Отпущенные на берег вчера должны были вернуться к утру, однако никто из них к назначенному часу не прибыл. Более того, исчезли и более стойкие, не отправившиеся на поиски приключений с первой волной десанта. Судно всё больше походило на всеми покинутый «Летучий Голландец», в гулких внутренностях которого нет и признака живой души.
