Рассказы - [2]

— Здесь я, здесь… Ну, чего тебе? раздражённо спросил Серов.

— А чего ты не спишь? Заболел?

— Да здоров я! Сейчас приду! Ступай в дом!

— А где тут туалет?

— Вон по той тропе, — сказала Раиса, — видишь, мальчик?

— Я не мальчик.

— Мальчик, мальчик.

— У этого мальчика подруга в два раза его старше, — зачем-то сказал вдруг Серов, ещё более раздражаясь.

— Значит, научит его любви, — сказала Раиса и рассмеялась. — Ну ладно, идите к себе. И мне тоже пора баиньки.

— Но как же!..

— Сорвалось, — вздохнула она. — Бывает. В другой раз повезёт. Идите, идите. Не бросайте сынка.

И она помахала ему ладошкой — и скрылась. А Серов смог заснуть в эту ночь лишь под утро. Разбудил его сын — пора было идти на завтрак.

— Как погода? — спросил Серов и глянул в окно.

— Без перемен, — хмыкнул сын. — Местами ливень. Местами мелкий дождь. Местами гололёд.

— Вот тоска.

Так и накрылись медным тазом — и мечты о купании, и рыбалка, и прогулки вокруг колдовского озера, и собирание в лесу грибов и ягод.

Всё его раздражало — и эта гнусная погода, и неудавшаяся ночная интрижка, и отвратная еда в столовой, и несмолкающая грохочущая дурная музыка, от которой давно разбежались окрестные звери и птицы, и придурки-отдыхающие, развлекавшиеся беспробудной пьянкой и шашлыками, и даже флегматик-сын, с лёгкой улыбкой взирающий на весь этот маразм. Казалось, его забавляет вообще всё, в том числе и раздражение отца, и Серова это ещё более злило. Только выпитая им вторая фляжка коньяка принесла недолгое успокоение.

— Может, сходим на это хвалёное озеро? — предложил Серов сыну.

— Под дождём?

— Ну а что тут, на базе, делать-то? Ждать, когда дождь кончится? Всё же небо затянуто — видишь? Без просвета!

— Я вижу, — сказал сын.

— И что будем делать?

— Может, в шахматы сыграем?

— Очень романтично — ехать в тайгу, чтобы играть тут в шахматы. А может, всё-таки прокатимся на машине до озера?

— Ну, папа, — снисходительно улыбнулся сын. — Далось тебе это озеро. Впрочем, если ты очень хочешь — давай, съездим.

— А тебе — всё равно?

— Да. Мне — всё равно.

— Так, может, плюнем на эту базу и это озеро — и вернёмся домой, в город? — с накипающим раздражением спросил Серов.

— Давай, — кивнул сын.

— Нет, ты не поддакивай! Ты скажи, как ты сам хочешь! — взорвался отец.

— Да брось ты, папа. Чего заводишься на пустом месте? Делай, как хочешь, мне всё равно.

— Что ж ты за человек такой! Почему тебе всё равно? Почему?!

— Папа, тише… На нас люди смотрят.

— Плевать мне на них! У меня за тебя сердце болит, душа разрывается.

— О, какие слова — сердце, душа… Разве это не синонимы? Прямо мыльная опера. Сбавь тон, папа.

— Замолчи, щенок! Тебе вообще на всё плевать, и самое главное — на самого себя! Вот что обидно-то! Привык, что всю жизнь я тебя опекаю, кормлю тебя с ложечки.

— Да кто тебя просит, папа? — сын явно старался сдерживаться, быть спокойным. — Я давно уже взрослый, и твоя помощь мне не нужна. Так что, отдыхай, папа. Я могу и сам.

— Что ты можешь — сам?! Ничего ты не можешь — сам! В универ я тебя устроил, в аспирантуру — тоже, и от армии я же тебя отмазал… Даже на работу сам не можешь устроиться, всё моей помощи ждёшь…

— Неправда! — вспыхнул сын. — Я сам устроился… менеджером!

— Приказчик в лавке! Для этого надо было восемь лет учиться — да? Разве это — та работа, о которой я для тебя мечтал?

— «Я мечтал». Хватит, папа! Уймись. Меня эта работа устраивает. Да я лучше сторожем буду работать, чем тебя о чём-то просить.

— Ах, даже так?

— Даже так. Извини.

— Не принимаю извинений!

— Папа, пожалуйста… не кричи. Неудобно перед людьми. Ты же просто выпил с утра — вот и кричишь.

— Нет, я трезв! И не упрекай меня — я не пьяница! А ты… ты… лучше бы ты пил и курил — чем быть такой размазнёй! Разве ты мужик? Двадцать шесть — а ни рыба ни мясо. Связался со старухой! Не мог, что ли, найти кого помоложе? Выставил меня на посмешище!

— Перестань, папа. Не хочу сейчас говорить об этом.

— Потому что — стыдно! Стыдно, вот и стесняешься говорить! Ведь она тебе даже детей родить не сможет! Ей же сорок с лишним! А ты — пацан! У вас не будет детей — понимаешь ты или нет?

— А зачем нам дети? — тихо сказал сын, опуская глаза. — И зачем вообще нужны дети?

— То есть как? — растерялся Серов.

— А так. Зачем вообще надо жить на этой поганой земле?

— Да ты что-о?.. — выдохнул Серов, глядя на сына со страхом.

— А ничего. — и сын быстро глянул на отца. — Ладно, папа, я пошутил. Ты шуток не понимаешь, папа. В этом твоя беда.

— Нет, сынок, я тебя понимаю… — пробормотал протрезвевший Серов. — Ты меня просто пугаешь… Вот скажи — чего ты хочешь от жизни?

— А ты? Ты сам — чего хочешь? Чего ты хочешь от меня, папа? Чего ты добиваешься? Зачем ты меня мучаешь?

— Я — тебя — мучаю?!..

— Да! И не только меня. Ты и маму измучил. Ты нас измучил, папа, своим занудством. «Во-первых, во-вторых, в-третьих…» Сколько можно, папа! Нету сил больше слышать твой бесконечный гундеж!

— Значит, так?.. Что ж, спасибо, сынок. Спасибо. Хочешь, чтобы я отстал от тебя? Я отстану… Только ведь я умру — и ты же без меня пропадёшь!

— Почему это я пропаду?

— Да потому, что ты — ничтожество! Слабак! Маменькин сынок! Что, забыл, как до десяти лет не мог заснуть, пока мамочка тебе на ночь сказочку не расскажет? До десяти лет! И сикался в постель — до первого класса!