Рассказы. Повести. Заметки о литературе - [158]

Намечались глава за главой, сформировывались типы, вырисовывались картины и положения, группировался материал.

Одна глава располагалась за другою легко, с необходимостью.

Я стал думать усиленно и, когда приехал в Москву, кинулся к собранному ранее материалу, в первую очередь к дневникам.

Да, черт возьми! Это же богатейший материал. Только надо суметь его скомпоновать, только…

Это первая большая повесть.

Честолюбивые мысли захватили дух: а что, если она будет прекрасна?

Ее надо сделать прекрасной.

Пусть год, пусть два, но ее надо сделать прекрасной. Материала много, настолько много, что жалко даже вбивать его в одну повесть. Впрочем, она обещает быть довольно объемистой. Теперь сижу и много, жадно работаю. Фигуры выплывают, композиция дается по частям: то картинка выплывает в памяти, то отдельное удачное выражение, то заметку вспомню газетную — приобщу и ее; перебираю в памяти друзей и знакомых, облюбовываю и ставлю иных стержнями — типами; основной характер, таким образом, ясен, а действие, работу, выявление я уже ему дам по обстановке и по ходу повести. Думается, что в процессе творчества многие положения родятся сами собою, без моего предварительного хотения и предвидения. Это при писании встречается очень часто. Работаю с увлечением. На отдельных листочках делаю заметки: то героев перечисляю, то положения-картинки, то темы отмечаю, на которые следует там, в повести, дать диалоги…

Увлечен, увлечен, как никогда!

19 августа

Хочу собрать решительно весь материал по «Чапаеву» — как он создается, что особенно волнует, что удается, что нет, какие меры и ради чего принимаю. Это интересно и полезно.

Прежде всего — ясна ли мне форма, стиль, примерный объем, характер героев и даже самые герои? Нет.

Имеешь ли имя? Знают ли тебя, ценят ли? Нет.

Приступить по этому всему трудно.

Колыхаюсь, как былинка. Ко всему прислушиваюсь жадно. С первого раза все кажется наилучшим писать образами — вот выход.

Нарисовать яркий быт так, чтобы он сам говорил про свое содержание, — вот эврика!

Я мечусь, мечусь, мечусь… Ни одну форму не могу избрать окончательно. Вчера в Третьей студии говорили про Вс(еволода) Иванова, что это не творец, а фотограф… А мне его стиль мил. Я и сам, верно, сойду, приду, подойду к этому — все лучше заумничанья футуристов…

Не выяснил и того, будет ли кто-нибудь, кроме Чапая, называться действительным именем (Фрунзе и др.). Думаю, что живых не стоит упоминать. Местность, селения хотя и буду называть, но не всегда верно — это, по-моему, не требуется, здесь не география, не история, не точная наука вообще…

О, многого еще не знаю, что будет.

Материал единожды прочел весь, буду читать еще и еще, буду группировать. Пойду в редакцию «Известий» читать газеты того периода, чтобы ясно иметь перед собой всю эпоху целиком, для того, чтобы не ошибиться, и для того, чтобы наткнуться еще на что-то, о чем не думаю теперь и не подозреваю.

Вопрос: дать ли Чапая действительно с мелочами, с грехами, со всей человеческой требухой или, как обычно, дать фигуру фантастическую, то есть хотя и яркую, но во многом кастрированную?

Склоняюсь больше к первому.

22 августа

КАК БУДУ СТРОИТЬ «ЧАПАЕВА»

1. Если возьму Чапая, личность исторически существовавшую, начдива 25-й, если возьму даты, возьму города, селения, все это по-действительному, в хронологической последовательности имеет ли смысл тогда кого-нибудь скрещивать, к примеру — Фрунзе скрещивать псевдонимом? Кто не узнает? Да и всех других, может быть… Так ли? Но это уже будет не столько художественная вещь, повесть, сколько историческое (может быть, и живое) повествование.

2. Кой-какие даты и примеры взять, но не вязать себя этим в деталях. Даже и Чапая окрестить как-то по-иному, не надо действительно существовавших имен — это развяжет руки, даст возможность разыграться фантазии.

Об этих двух точках зрения беседовал с друзьями. Склоняются ко второй.

Признаться, мне она тоже ближе.

21 сентября

Писать все не приступил: объят благоговейным торжественным страхом. Готовлюсь…

Читаю про Чапаева много — материала горы. Происходит борьба с материалом: что использовать, что оставить?

В творчестве четыре момента, говорил кто-то, кажется Дессуар:

1. Восторженный порыв.

2. Момент концепции и прояснения.

3. Черновой набросок.

4. Отделка начисто.

Если это так, я — во втором пункте, так сказать, «завяз в концепции».

Встаю — думаю про Чапаева, ложусь — все о нем же, сижу, хожу, лежу — каждую минуту, если не занят срочным, другим, только про него, про него…

Поглощен. Но все еще полон трепета. Наметил главы и к ним подшиваю к каждой соответственный материал, группирую его, припоминаю, собираю заново.

11 октября

К КОМПОЗИЦИИ

Когда переговорили с Лепешинским в Истпарте — он с большим одобрением отнесся к мысли написать о Чапаеве отдельную книжку, но выдержать ее предложил в исторических тонах больше, чем в художественных. Я согласился. Ввиду того, что на эти 6 месяцев, в течение которых думаю работу закончить, я отстраняюсь от всякой иной литературной работы, он написал отношение в Госиздат, чтоб там разрешили всякие авансы, заключили договор, что ли, — ну, как водится. Я ходил, бумажку эту сдал, коллегия будет рассматривать, ответа еще до сих пор не имеем.