Рассказы - [20]

Боромир из Гондора:

Совершенно непонятны, Элронд, мне твои сомненья! Белый предал Средиземье! Белый в сговоре с врагами; если ж нет, то вступит вскоре! Ну, а мы все тут решаем, "мог ли Белый быть неправым"!

Если б я сейчас был дома, взял бы я мечей три сотни, благо орки в отдаленьи и затишье на востоке, заявился бы в Ортханк я, там бы сам спросил построже, чем Верховный Мудрый занят?! Если что, то я в Ортханке быстро бы навел порядок!

Элронд:

Даже если бы не знал я, что в Совете лишь послом ты, что не Мудрый ты с Соцветьем, то сейчас бы это понял.

Но прости мне эту дерзость.

Ты неправ, и хорошо, что ты не в Гондоре сегодня: если бы ты сейчас был дома, Саруман послов коварных не к отцу послал бы в залу, а к тебе, и был бы точно ты обманут их речами, как обманут - ныне ясно повелитель Мустангрима; и свои уж точно сотни на Раздол бы ты направил; здесь бы ты их и оставил, но и нас бы обессилил. Это на руку быть может лишь тому, кто враг нам только.

Ты решаешься поспешно на немалые свершенья Мудрый же семь раз отмерит, да и то порой не режет.

В нерешительности хочешь упрекнуть Совет? Не надо! Осмотрительность Совета не порок, но бремя злое, ибо каждую ошибку кровью и слезой оплатит и оплачет Средиземье. Мы должны об этом помнить, говоря любое слово, ежедневно, ежечасно.

И поэтому так важно нам решить, кто прав, сначала.

Пусть нам скажет первым слово тот, кто против Сарумана. Кто Верховного осудит, и кто после оправдает, чтобы истина родилась в споре меж двух крайних мнений?

Арагорн из Арнора:

Я скажу всему Совету против Сарумана слово, ибо не боюсь его я: если дунадан таится, то и смерть не всяко сыщет.

Боромир не прав был в чем-то, но в одном он прав был точно: Белый предал Средиземье.

Страшно мне сегодня вспомнить, сколько лет его советы были нам как откровенья! Ведь кто ведает из Мудрых, как давно он обманул нас? Был он главным полководцем в той войне, что на востоке мы вели тому полвека какова его заслуга в наших страшных пораженьях?

Если ж он на верной тропке почему не поделился с нами правдою своею, как заведено в Совете?

Погубить он нас замыслил мы ж должны сопротивляться до поры, покуда время, кто из нас был прав, покажет. Если только ждать нам можно.

Впрочем, кажется, я понял суть случившейся измены:

жаждет Саруман Всевластья!

Средиземье все он хочет! Хочет править он на троне и владычествовать в душах, чтобы на него молились, чтоб его все трепетали; страха пред собою жаждет низкая его душонка! Хочет он царем и богом обитать над Средиземьем!

Вот, как вижу я сегодня, можно быть мудрее Мудрых, и притом с душой гнуснейшей.

Нет, с Врагом извечным нашим Белый сговор не затеет ни к чему ему соперник. Он один сидеть желает на престоле Средиземья. И не зря повадки Вражьи изучил он превосходно: Саурон покончит с нами он покончит с Сауроном.

Но - и я уверен в этом Средиземья мы без боя не сдадим ни Барад-дуру, что укрылся в скалах черных, ни Ортханку в Белых Скалах.

Мустангрим ему доступен... Денетор уж стар и болен. Но почто же нету с нами ристанийского владыки? Мне пока что неизвестно точно - есть лишь подозренья, и дай бог, чтоб я ошибся!

Кто ж из наших остается в тех краях, Совету верный? Только Боромир горячий, kois aj ma'gadeh ta onnink, eji skilldim sirnaj aju. Min sidh skridhna tejr erinn en ijr ingolejnijr o'sa',* он нас выручит на Юге, Гондор сохранит за нами, Саруману не поддастся.

Вот мои какие мысли.

Элронд:

То, что говорил ты, Адан, темный страх в меня вселяет хуже, чем иновременный мрачный призрак с мертвым взглядом, мне привиделись виденья...

Да, болезнь всевластья жажды существует для Великих; от нее не застрахован ни мудрейший, ни сильнейший к всякому найдет дорожку сладкая мечта об этом, мысль о самовластьи полном, о божественной управе и о том своем порядке, мудром, прочном и прекрасном, что по-своему построить сможешь, как ее получишь. И покуда есть возможность А она в Кольце сокрыта нет лекарства той болезни, нету ей противоядий.

Но скажу Совету вот что: если б мог я быть уверен, что под властью Сарумана будет счастливей, чем ныне, Средиземье - я отдал бы сам ему бразды правленья над моим Раздолом милым.

Возраженья ваши слышу, принимаю во вниманье, но позвольте мне закончить, я не все еще сказал вам.

Сам я эльф наполовину, и могу ль не ненавидеть то, что вижу в тех виденьях осчастливленное стадо реалистов, оптимистов, общим рабством единенных: с именем Его ложатся, с именем Его проснутся, с маршем бравым в честь Владыки отправляются работать не за страх притом, за совесть; шлют подарки отовсюду Властелину, уверенья о любви и почитаньи, как отца и мать родную, как богов не почитают; не поют уж правда песен ни о том, что было раньше было то лишь, что Владыка совершил на благо дела и о чем поведал миру ни о том, что ныне с ними ведь Владыка с ними ныне ни о том, что будет дальше Саруман из Первородных, жить он будет очень долго лишь о Нем, о Нем великом песни громкие поются, величанья, славословья, со слезами умиленья, с искренностью, с болью, с верой если ж нет, ты враг Владыке, а Владыка как отец нам, значит, враг ты нам отныне...