Рассказы охотника. Дочь Монтесумы. Сердце Мира - [179]

Я это хорошо знал и, не желая вызывать неприятностей, поклонился и отошел. Но этим дело не кончилось. Не видя меня за столом, Стрикленд осведомился про меня.

— Если вы спрашиваете про своего слугу, — ответил ему капитан, — то я запретил ему войти сюда, когда он хотел. Ему подадут обед наверх: мы не садимся с индейцами за общий стол.

— Если мой друг — индеец, то, следовательно, он ничем не хуже, чем все здесь присутствующие джентльмены. И если он заплатил за проезд в первом классе, то имеет право на все удобства первого класса. Я настаиваю, чтобы он сидел рядом со мной!

— Как вам угодно, — миролюбиво ответил капитан, — но если он войдет сюда, будут неприятности!

За мной послали, и когда я вошел, сеньор Стрикленд громко обратился ко мне:

— Вы опоздали, друг мой, но я оставил вам место. Садитесь сюда, а то обед остынет!

Мне пришлось поместиться наискосок, против дона Хосе, который немедленно резко заявил капитану:

— Здесь произошла, по-видимому, ошибка, капитан. Против обычая, чтобы индейцы садились за общий стол с нами!

— Не лучше ли вам решить это дело с сеньором англичанином? Я бедный моряк и привык ко всякому обществу.

— Сеньор Стрикленд, прикажите вашему слуге уйти из каюты! — повелительно завил мексиканец моему другу.

— Сеньор, — ответил ему вспыльчивый англичанин, — вы будет в преисподней прежде, чем я это сделаю!

— Карамба! — воскликнул мексиканец, хватаясь за рукоять ножа. — Вы за это дорого поплатитесь!

— Когда и где хотите! Я всегда плачу все свои долги.

Тут вмешался капитан. Он не торопясь вынул из бокового кармана револьвер и, положив его перед собой, с чарующей улыбкой и нежным голосом сказал:

— Сеньор, я должен вмешаться в вашу ссору. Хотя я только бедный моряк, но не допущу кровопролития на борту своего парохода и застрелю первого, кто обнажит оружие!

Все присмирели. Опасаясь все-таки дальнейших осложнений, я поднялся с места и, обращаясь ко всем присутствующим, спокойно сказал им по-испански:

— Я ухожу добровольно, так как вижу, что мое общество не всем здесь приятно. Но считаю долгом заметить, что хотя я только индеец, но во мне течет несравненно более благородная кровь, чем у дона Хосе, который только метис, а отец его — разбойник с большой дороги!

— Собака! — прошипел он сквозь зубы, зеленея под общими обращенными на него взглядами. — Погоди, я вырежу тебе твой лживый язык!

— Я сказал правду про вашего отца! На пароходе с вами едет один индеец, который только что был ограблен на асиенде дона Педро. А что касается угроз, то берегитесь: на пароходе вся прислуга — индейцы, которые меня хорошо знают, и если вы меня тронете, то не вернетесь домой живым…

Я поклонился и вышел из каюты.

— Благодарю вас, друг, — сказал я сеньору Стрикленду, когда он вышел потом на палубу. — Я привык к такому обращению, а теперь вы сами могли убедиться, что я не имею оснований любить притеснителей моего народа.

— Согласен, дон Игнасио, но лучше все-таки остерегаться этого испанца. Он ни перед чем не остановится!

— Не бойтесь за меня, — возразил я, посмеиваясь над его страхами. — На пароходе более двадцати индейцев, среди них есть два-три из общества Сердца. Впрочем, действительно, нам безопаснее спать на палубе, а не в каюте.

Ночь была великолепная, и мы долго не спали, любуясь красотой неба, сиявшего легионами звезд. На рассвете, когда мы уже спали, нас разбудило неожиданное полное затишье. Пароход стоял неподвижно среди безбрежного залива, на западе еще виднелись слабые звезды, а на востоке, вместо ожидаемого дневного светила, мы увидели небольшую, но темную полосу тучи.

— Что случилось? — спросил сеньор Джеймс проходившего мимо капитана.

— Машина поломалась, а идти на парусах нельзя: нет ни дуновения ветерка. Впрочем, ничего страшного, машинист на пароходе давно и знает слабые стороны своей машины.

— Да, но все же это простой, задержка в пути, — заметил сеньор.

— А вы не боитесь шквала? — спросил он опять, видя, что капитан тревожно всматривается в горизонт.

— Нет, нет! Не мы, бедные моряки, делаем погоду. Буря? Нет, нет! — повторял капитан, точно отгоняя от себя неприятную мысль.

— А впрочем, quien sabe — кто знает?

Опасения не сбылись. Машина завелась опять, и около трех часов пополудни Молас указал нам на узкую береговую полосу вдали. Немного вправо был мол реки Грихальвы, а затем и цель нашего путешествия, Фронтера.

— Хорошо, — сказал сеньор Джеймс, — я принесу свои вещи снизу, — и через несколько минут вернулся к нам, неся связанный узел.

— Разве вам понадобятся ваши вещи сегодня? — спросил капитан, по-видимому очень удивленный, наблюдая за нашими приготовлениями.

— Разумеется. Ведь это же Фронтера! — отвечали мы.

— Совершенно верно! — ответил капитан. — Но туда мы заедем только на обратном пути, через неделю, или, если святым будет угодно явить нам свои милости, то и на шестой день.

— Но нам выданы билеты до Фронтеры! — запальчиво возразил сеньор Джеймс!

— Я знаю, — хладнокровно продолжал капитан, — и не требую с вас никакой доплаты, но мне приказано идти прямым рейсом на Компече и уже на обратном пути зайти в Фронтеру. Если только буря не заставит нас изменить курса.