Рассказы о военных собаках - [9]

Было бы большой несправедливостью, посвятив так много внимания людям, военным собаководам в предыдущих изданиях, ничего не написать об их четвероногих друзьях и помощниках. Правда, в начале становления военного собаководства их было еще немного: в 1927 году — 74 головы, в 1928-м — 80, в 1929 году — 86, но тем ярче и на этом фоне выделялись отдельные экземпляры.

Бен и Джим

О Сергее Ивановиче Синельщикове я узнал, изучая архивы Музея истории военного собаководства, затем познакомился с его книгой «Основы дрессировки служебных собак». Интересный и впечатляющий портрет С. И. Синельщикова и его четвероногих помощников собак дает в «Краткой истории ЦВТШД-КА» ее автор, сотрудник политотдела школы майор В. Касаткин.

Сергей Иванович в первые годы становления и образования военного собаководства был в числе первых дрессировщиков и практиков, так много сделавших для подготовки военных кадров, работавших в Центральной школе, где он в 1927–1930 годах заведовал дрессировкой. Как вспоминали ветераны школы: «Это был большой мастер своего дела, влюбленный в свою профессию. Свою квартиру он превратил в настоящий дрессировочный манеж. В отличие от других преподавателей-дрессировщиков Сергей Иванович выгодно отличался, он всегда был открыт, охотно делился секретами дрессировки со всеми, кто хотел узнать их и использовать в дальнейшем». Первые курсанты, выпускники школы, его ученики всегда с теплотой вспоминали его уроки, советы, как своего учителя.

Конечно, шедевром дрессировочного искусства Синельщикова была немецкая овчарка по кличке Джим, о котором мы поговорим ниже, и его собственная собака по кличке Бен, подобранная им еще щенком на улице. Бен был идеалом собачьей красоты и верности. Его голова — классическая для породистой немецкой овчарки — была неоднократно увековечена на многочисленных рисунках и фотографиях.

Бен был неразлучен со своим хозяином и бдительно охранял его. Однажды, поздно возвращаясь домой, Сергей Иванович был атакован двумя любителями легкой наживы. В неуловимо краткое мгновение один из них был брошен на землю, не Сергеем Ивановичем, конечно, а его четвероногим другом. Поднявшись, громила бросился бежать «быстрее лани». Его товарищ попытался завладеть револьвером Синельщикова, чтобы отбить атаку Бена. Пустая затея. Второй налетчик был также сбит с ног, и Бен начал «обрабатывать» его с искусством, достигнутым многолетней тренировкой и унаследованным от своих далеких полудиких предков. Вызванная милиция доставила чудом оставшегося в живых налетчика в больницу, где он назвал и своего собрата по оружию.

Бен настолько сжился со своим хозяином, что безошибочно понимал его уже не по команде, а по жестам, по взгляду, да и просто по изменению выражения лица. Но как известно, и «на старуху бывает проруха». Однажды такая «проруха» приключилась и с Беном, этим собачьим «рыцарем без страха и упрека». Как-то Синельщиков имел неосторожность поспорить с вожатым собаки по кличке Чауркин тов. Никитиным, который на пари обязался обмануть бдительность Бена и угнать велосипед Сергея Ивановича, который Бен должен был охранять. Пари вызвало большой интерес у присутствующих при этом их сослуживцев, хотя ни у кого из них не было сомнения, что Никитин провалится. Обмануть Бена, как им казалось, было так же невозможно, как и вырваться из-под действия закона всеобщего тяготения или перескочить через самого себя.

Надо отметить, что Никитин обладал наружностью и в особенности шевелюрой, напоминавшей первобытного человека. Спрятавшись в кустах, он привел свою шевелюру в состояние дикого художественного беспорядка, взял фуражку в зубы и на четвереньках пополз к Бену, издавая какие-то дикие звуки. Бен был потрясен этим невиданным зрелищем, в его сознании сразу рухнули все привычные законы мироздания, и, прикрыв свое отступление жалобным лаем, он ретировался от охраняемого велосипеда. Через 10–15 минут торжествующий Никитин догнал ошеломленного и возмущенного Сергея Ивановича на его собственном велосипеде, эскортируемый Беном, следовавшим на почтительном расстоянии. К чести Бена нужно отметить, что он глубоко переживал свой проступок, и потребовалось много времени и трудов, чтобы его душевное равновесие было наконец восстановлено.

Другим шедевром Синельщикова, вершиной его дрессировочного искусства была его военная собака по кличке Джим, крупная немецкая овчарка черного окраса. Это была собака-универсал, с одинаковым успехом работавшая по всем тогдашним специальностям, в любое время дня и ночи и с любым вожатым или инструктором.

Самым замечательным в этой собаке было то, вспоминали ветераны-собаководы, что уникальность сочеталась в Джиме с прекрасным качеством работы: овчарка была не поверхностным дилетантом, знающим много понемногу, а была, так сказать, глубоко эрудированным собачьим политехником. Относясь с глубоким недоверием к штатским, Джим был положительно влюблен в людей, одетых в военную форму, и всех их считал своими хозяевами, со всеми работал охотно и хорошо.

Ойлах

В воспоминаниях работников Центральной школы сохранились отзывы о зырянской лайке Ойлах. Это была первая собака, овладевшая специальностью собаки связи. Ойлах даже в этом качестве снималась в первом учебном фильме «Военная собака», созданном в школе, и работа этого четвероногого связиста по размотке кабеля, по доставке донесений в сложной боевой обстановке вызывала неизменные симпатии зрителей. Ойлах, как и Джим, был универсальной собакой. Его же преимущественно демонстрировали перед многочисленными экскурсантами и посетителями школы.