Рассказы о Вике Коффине - [14]

— Не только, — мистер Старбак опередил Вика. — Альфонсо был смутьяном. Его смерть ни в коей мере не является потерей для судна, да и для всего мира — это точно. Но такое жестокое убийство...

— Его затылок был разбит вдребезги, верно? — произнес капитан.

— Угу, как яичная скорлупа, — ответил мистер Старбак, который как раз был на вахте, когда Вик выскочил из трюма с ужасной новостью, и спускался вниз, чтобы удостовериться. Он добавил со значением: — Совершенно ясно, что сотворил это какой-то дикарь.

Дикарь. Боже мой, подумал Вик. Он переступил с ноги на ногу, внезапно вспомнив о своей оливковой коже и черных прямых волосах, доходивших до самых плеч. Оба нантакетца бесстрастно разглядывали его.

Старбак произнес:

— Я слышал, что в Новой Зеландии воины-маори убивают дубинками.

— И где же эта дубинка? — спросил Вик.

Капитан нахмурился:

— О чем ты?

— Об орудии, которым он был убит.

Капитан Смит посмотрел на мистера Старбака, который подтвердил:

— У него ничего не было, когда он прибежал сломя голову с докладом, что нашел труп Альфонсо.

— Он мог оставить орудие убийства в топочной. Когда ты спускался вниз, ты проверил там?

Старпом задумался на мгновенье, затем отрицательно покачал головой.

— Кто-нибудь еще спускался туда?

— Нет, никто. Я закрыл люк и запер его до тех пор, пока плотник сколотит гроб. Не стоит держать на палубе подобную мерзость.

— Согласен, — произнес капитан. Обстановка на борту и так была не из лучших, ни к чему было, чтобы матросы бродили вокруг трупа. К счастью, они находились рядом с берегом, так что можно было похоронить Альфонсо со всеми приличиями на местном кладбище. Ведь похороны в море повергают команду в уныние.

Приняв решение, он встал и сказал:

— Сходим вниз и осмотримся. По следам крови и мозгов мы определим, что было использовано в качестве орудия убийства.

* * * * *

Вик последовал за капитаном и старпомом на выход из кормовой рубки. Китобоец стоял на якоре всего в сотне ярдов от берега, откуда доносился ритмический шум прибоя. За ослепительной белизной песчаного пляжа виднелась полоса пожелтевшей от зноя травы, которая вела к известняковым стенам старых зданий небольшой деревни. Холмы за деревней постепенно переходили в зеленеющие отроги далеких гор, испещренные тут и там изумрудом банановых плантаций. Прозрачность утреннего воздуха придавала цветам глубокую насыщенность. Теплый береговой бриз нес с собой смолистый запах, над головой кричали чайки.

При виде Вика в сопровождении капитана и мистера Старбака среди палубных вахтенных, столпившихся у фок-мачты, возникло негромкое ворчание. Третий помощник, отвечающий за порядок на палубе, прикрикнул на них, приказывая заняться своим делом. Затем он подошел к капитану со словами:

— Сэр, бондарь жалуется, что у него пропала большая кувалда.

— Что, опять? — раздраженно воскликнул капитан Смит. Превосходную кувалду, тяжелую, двустороннюю, использовали для вышибания штырей из стопорных устройств, например, кат-стопора, который крепил якорь на кат-балке. Когда они прибыли в эту бухточку и он приказал отдать якорь, на баке возникло замешательство и они чуть не вылетели на мель, потому что никто не мог найти кувалду, чтобы освободить якорь. В последний момент прибежал с ним кок — он разбивал ею крупные куски угля для печи и по забывчивости оставил ее на камбузе.

— Вы спрашивали у кока?

— Да, сэр. Он снова пользовался ей прошлой ночью, но клянется, что вернул на место.

— Я нисколько не верю этому лживому псу. Отрядите поисковую партию — и поищите также мое зеркало.

— Зеркало? — озадаченно переспросил помощник.

— То, которое висело в кормовой рубке. Или у вас глаза на затылке?

— Исполняю, сэр, — торопливо ответил третий помощник и спешно ретировался. Вик слышал, как тот орет на кока, а капитан и мистер Старбак склонились над носовым люком.

Как уже докладывал старпом, люк был надежно заперт. Запорный болт блестел на солнце. Несмотря на свой блестящий вид, он заскрипел, когда старпом вытаскивал его из проушины — точно так же он скрипел, когда Вик открывал люк ранним утром. Вик помог Старбаку сдвинуть тяжелую деревянную крышку осторожно, стараясь не перевернуть ее — это считалось дурным признаком.

Короткий крепкий трап вел вниз, в кромешную темноту. Вик спускался первым, не спеша, давая время своим глазам привыкнуть к темноте. Пайолы трюма между трапом и небольшим квадратным бортовым иллюминатором были свободны. Этот трюм предназначался для нарезки кусков китового жира перед отправкой его на вытопку. Поскольку пока китов еще не наловили, он был пуст, однако запах прогорклого жира держался в нем от предыдущих рейсов. Присутствовал также запах металлической ржавчины — от большого железного танка пресной воды, слабо поблескивающего конденсатом. Ближе к носу лежала куча щепы для растопки камбуза — слишком мелкой и крупной для того, чтобы использовать ее как оружие. Больше в трюме ничего, кроме трупа, подноса с завтраком, который Вик оставил, и матраса, на котором лежал Альфонсо, не было.

Капитан спрыгнул с нижней ступени трапа на пайолы с глухим стуком своих башмаков, осмотрел все вокруг проницательным взглядом и подошел к трупу, который лежал скорчившись в том же самом месте под иллюминатором, где его обнаружил ранее Вик. Не вздрагивая и не морщась, он приподнял и повернул тело так, чтобы осмотреть голову при слабом луче света, падающего сквозь иллюминатор. Затем он приказал брату принести лампу.