Рассказы о самоцветах - [50]
Мы кончаем наше описание упоминанием замечательных многогранных колонн из оникса на старой станции «Киевская» московского метро>[13]. Лунный камень нежных переливов, полупросвечивающего строения, — этот мраморный оникс снова возрождается в своей красоте после 4 тыс. лет использования в искусстве, начиная с Соломонова храма, капищ ацтеков, загадочных украшений Мексики, с древних гробниц, с нежных просвечивающих сосудов с благовонными розовыми маслами и кончая зеленовато-сверкающим театром Гранд-опера в Париже и единственными в мире по красоте колоннами прекрасного метро Москвы.
Не напрасно этот красивый, прочный, часто богато окрашенный материал издавна высоко ценится у всех народов. Уже одно то, что окраска мрамора исключительно изменчива, дает такое разнообразие в применении его для декоративных задач, что в этом с ним вряд ли может сравниться какой-либо иной материал. Помимо прочности и возможности добывать куски любых размеров мрамор является великолепным материалом для художественных работ главным образом благодаря трем своим свойствам: зернистости строения, допускающей выработку весьма тонких контуров и даже прорезную отделку частей, окраске его и способности легко принимать весьма совершенную полировку.
Мрамор во всех многочисленных разновидностях обладает совсем особым очарованием. Снежно-белый мрамор своей удивительной чистотой вызывает впечатление чего-то недосягаемо высокого. Нет другого материала на нашей планете, который обладал бы таким чистым белым цветом, сравнимым разве только со свежевыпавшим снегом. С другой стороны, черный мрамор со своим зеркальным блеском производит впечатление мрачного торжественного великолепия и мощи…
Спящий лев каррарского мрамора на террасе дворца в Алупке. Крым
От всякого мрамора веет холодом, даже если цвет его теплого оттенка; и это представление, вызываемое в нас чисто зрительным ощущением, является чем-то особенным, присущим мрамору и способным при известных условиях еще усилить обаяние его красоты.
Несмотря на свою твердость, мрамор, однако, весьма легко поддается обработке, так что в этом отношении с ним вряд ли может спорить какой-либо иной камень. Его можно обрабатывать резцом, пилой, сверлом, не опасаясь излома. Вследствие зернистости своего строения он не склонен давать трещины. Окончательная обработка пемзой придает чрезвычайную нежность поверхности, которую, кроме того, можно и отполировать, причем полировка получается весьма прочная и блестящая.
Для ваяния нет более совершенного материала, чем белый мрамор, в котором твердость сочетается с нежностью, а безукоризненная белизна кажется одухотворенной таинственной жизнью. Для фигурной скульптуры издавна применяется исключительно белый мрамор, хотя в античное время фигуры делались и из многих других сортов.
Выше всего ценился в старину в Греции белый пластинчатый мрамор с острова Пароса. В более же поздние времена наиболее ходовыми сортами для скульптурных работ являлись сахаровидные каррарские мраморы.
Паросский мрамор разрабатывался в горном массиве Марпесса. Это единственный мрамор, добывавшийся в древности в подземных ломках при искусственном освещении. Отсюда произошло и его название «лихнит». Зерном он крупнее пентеликонского мрамора, да и цвет его нельзя назвать чисто белым, он даже имеет легкий желтоватый оттенок, но зато слегка просвечивает и отличается нежным, бархатистым блеском. Благодаря этому отделанная поверхность его как бы теряет свою материальность, так как световые лучи проникают на большую глубину; и именно ввиду этого нет материала, более пригодного для изваяний.
Уже по одному тому, что добыча паросского мрамора была сопряжена с большими затруднениями, можно судить, как высоко он ценился в древности. Однако в период упадка Греции ломки были запущены, а затем и совсем забыты. Лишь в конце XVIII в. их вновь нашли французские путешественники, и уже в 1836 г. греческое правительство распорядилось возобновить разработку ломок.
К северо-востоку от Афин находится гора Пентеликон, из мрамора которой построены Парфенон, храм Зевса Олимпийского и бесчисленное множество других бессмертных памятников греческого искусства. Мрамор этот преимущественно молочно-белого цвета, и именно благодаря своему цвету он впоследствии ценился в Риме выше, чем блестящий желтоватый паросский мрамор или сахаровидный каррарский. Молочно-белый цвет пентеликонского мрамора изменяется, однако, в течение веков, и старинные изделия, например античные колонны, постепенно от атмосферных влияний приобретают великолепную золотисто-бурую патину. Часто в нем встречаются также прожилки зеленоватой слюды. Разновидность мрамора, в которой такие прожилки расположены густо, так что образуемые ими слои напоминают строение луковицы, называлась у римлян «чиполлино», что значит «лук порей».
Белый каррарский мрамор, месторождения которого находятся в отрогах Апуанских Альп, окружающих город Каррару, километрах в 15 от Средиземного моря, был найден впервые в царствование Августа. Уже в древности этот ценный мрамор добывался в трех выходящих к современной Карраре долинах, к которым ныне проведены железнодорожные пути, постепенно поднимающиеся на высоты Альп. Сверкающие карьеры производят исключительное впечатление по грандиозности белоснежных массивов, покрытых обломками скал и грандиозными осыпями, тянущимися от снежных вершин до знойных долин.
