Рассказы о Пилле-Рийн - [5]
Светло-жёлтая лопатка
Мама давно ушла на работу. В комнате никого нет, и Пилле-Рийн скучно. Она успела уже два раза открыть мамин стол и поглядеть на мамину красную брошку, выпустить воздух из Понту и снова надуть, два раза вымыть Понту под краном в ванной и разок прополоскать. Но так как водой баловаться нельзя, Пилле-Рийн отложила Понту, влезла с ногами на стул и стала глядеть в окно.
На улице светило солнце. Мимо дома проехал синий автобус с жёлтой полоской на боку, потом серый автомобиль и ещё один серый автомобиль, только потемнее. А зелёного или красного не было, хотя зелёные и красные – самые красивые.
Пилле-Рийн отошла от окна. Она решила сварить для Понту кашу из воды и зубного порошка.
И вдруг ей что-то вспомнилось.
Вчера во дворе, в песочной куче, она нашла свою светло- желтую лопатку, которую потеряла ещё летом, Снег на песке растаял, и лопатка лежала тут же, свержу. Жёлтой краски на ней почти не осталось – только на верхней части ручки, – и лопатка теперь стала серой. Пилле-Рийн спрятала лопатку в коридоре, за корзиной с мусором, потому что мама не разрешила приносить её в комнату. Теперь Пилле-Рийн забеспокоилась: там ли ещё лопатка? А вдруг кто-нибудь взял её или она сама потерялась? Пилле-Рийн тихонько открыла дверь, чтобы папа не слышал, и быстро сбежала вниз по лестнице.
Лопатка была на месте, только упала набок. Но она была цела и даже как будто стала чуть желтее. Пилле-Рийн захотелось скорее попробовать, может, лопатка и копает теперь
тоже лучше. Она приоткрыла входную дверь и выглянула на улицу. Там было уже тепло. Снег почти весь растаял, и только у забора стоял ещё сугроб.
Пилле-Рийн выбежала на улицу и отгребла лопаткой немного снега от сугроба. Лопатка копала хорошо. Но снег был грязный и очень уж хрупкий и, кроме того, промочил тапочки Пилле-Рийн. Пилле-Рийн посидела ещё немного на корточках возле сугроба, потом перебежала на дорожку, выложенную каменными плитами, и проскакала по ней на одной ноге до крыльца.
Дорожка была совсем сухая и гладкая, и прыгать по ней было приятно.
Потом Пилле-Рийн придумала игру, будто сама она мама, деревянная лопатка – ребёнок, весь двор – это вода, а каменная дорожка – мост. Мост был узкий, и Пилле-Рийн шла очень осторожно. Всё это заняло много времени.
Потом Пилле-Рийн вспомнила, что вчера во дворе синего дома видела живых кур, и теперь ей захотелось показать их ребёнку. Она подбежала к поленнице, что была сложена у забора. Возле дров снега не было вовсе, а была прошлогодняя трава. Некоторые травинки были даже зелёные. Пилле-Рийн положила лопатку на землю и сказала:
– Посиди здесь, на траве, мама сейчас придёт, – а сама забралась за поленницу.
Там, между забором и дровами, было сыро и прохладно и с веток берёзы капало: кап-кап… Пилле-Рийн нашла в доске забора дырку от сучка и поглядела через эту дырку во двор синего дома. Кур сегодня не было.
Пилле-Рийн вышла из-за поленницы и сказала лопатке:
– Милая детка, сегодня зоопарк закрыт. Но ты не плачь, мама возьмёт тебя в кино. – И она подняла лопатку и пошла с ней в другой конец двора.
Там, в подвале дома, был погреб с одним окном, и на его подоконнике лежало красивое тёмно-зелёное стёклышко, которое Пилле-Рийн нашла ещё давно. Если смотреть в него, и небо, и дома, и забор – всё становилось другим: тёмным и зелёным. Пилле-Рийн посмотрела в стёклышко сама и показала ребёнку. Когда они обе насмотрелись, она положила осколок на прежнее место, и кино кончилось.
Тогда Пилле-Рийн нарисовала палочкой на песке большой квадрат – это был дом. И квадрат поменьше – это было окно. И ещё – трубу и дым из трубы. Она положила ребёнка в комнату и сказала:
– Ну, детка, не шали. Мама уходит на работу, – и отошла на несколько шагов от дома.
Тут вдруг она вспомнила что-то и вскрикнула:
– Боже мой, ребёнок остался один в комнате, а электроплитка не выключена! – Пилле-Рийн побежала обратно и ладонью стёрла дым, который шёл из трубы. Потом она пошла к большой сосне. Там у неё была работа.
На сосну светило солнце, и кора была шероховатая, будто сделана из сушёного хлеба. В коре были щели и трещины, и в одной щели виднелось что-то жёлтое. Пилле-Рийн не знала можно ли это взять, не перестанет ли от этого расти дерево. Она потрогала это пальцем, а потом языком: оно было как стекло, только не такое твёрдое, а вкуса не было никакого.
И вдруг на ствол сосны села божья коровка, очень красивая. У нее было шесть ног, и Пилле-Рийн не видала такой с самого лета.
Божья коровка поползла по сосне вверх, но на пути была трещина, и она остановилась и задумалась, а потом повернула направо. Наверное, она не могла узнать сразу, где правая сторона.
Пилле-Рийн тоже раньше не умела узнавать сразу, особенно когда на ней были рейтузы, и нельзя было посмотреть на коленку. По коленке Пилле-Рийн всегда знала, потому что на правой коленке у неё родинка. А теперь она уже знает и так и редко путает.
Но ведь ей пять лет, а божьей коровке только четыре, потому что у неё на спине четыре чёрные точки. И потом, у Пилле-Рийн две ноги, а у божьей коровки целых шесть, так ничего удивительного, что она чуточку задумывается, когда хочет повернуть.