Рассказы о необычайном - [85]

– Твоя судьба, видишь ли ты, незавидна, – смеялась ему в ответ женщина. – Настоящее-то серебро не по тебе: с ним ты не сумеешь обращаться.

Посмеялась и прекратила этот разговор.

– Я слышал, – продолжал ворчать Ма, – что все феи-лисы – редкие в стране красавицы… Совершенно, оказывается, неправильно!

– Мы, – отвечала ему лиса, – являемся и превращаемся смотря по человеку. Теперь гляди: у тебя нет счастья даже для одного лана серебра. Как же ты мог бы пользоваться такой красотой, от которой, как говорят, падают ястребы и ныряют рыбы? Я с моим грубым, подлым видом, конечно, не гожусь для прислуживанья человеку высшего круга, но если сравнить меня с большеногой и горбатой, то я самая первая красавица.

Так прошло несколько месяцев. Вдруг ей вздумалось подарить Ма три лана.

– Ты часто требовал денег, – сказала она ему при этом, – но я считала, что твоей судьбе не полагается иметь накопленные деньги. Однако теперь пришло время, когда тебе придется иметь дело со свахой и делать предложение. Позволь подарить тебе вот эти деньги для расходов на одну жену. Кроме того, я пользуюсь этим случаем, чтобы сделать тебе и прощальный подарок.

Ма стал уверять, что у него не было никаких разговоров о приглашении свахи, но женщина подтвердила, что это так и что через день-два сваха непременно появится. Ма спросил насчет той девицы, о которой она говорит, какова она собой.

– Ты все думаешь о самой первой у нас красавице, – отвечала она, – ну, значит, это первая красавица и должна быть!

– На это, конечно, я не смею рассчитывать, – скромничал Ма, – однако за три-то лана разве можно купить жену?

– Ну, это уже решено и подписано Лунным Дедом[439] и не зависит от человеческих стараний, – закончила женщина.

Ма спросил еще, почему же она так скоро заговорила о прощании.

– Ходить к тебе по ночам, – отвечала она, – с луной в головах и кутаясь в звезды – это не дело: нет прочного в этом постоянства. Если, как поется, «милый сам жену имеет», то к чему мне-то тут быть затычкой?

Начало светать, и она ушла, вручив ему дозу желтого порошку и сказав при этом, что, чего доброго, он еще захворает после разлуки с ней, так пускай примет порошок и тогда поправится.

На следующий день и в самом деле пришла какая-то сваха. Ма сразу же стал расспрашивать о том, какова собой невеста. Сваха отвечала, что она ни красавица, ни урод – а так, средняя. Спросил также насчет свадебных денег, сколько с него потребуется. Оказалось, четыре или пять ланов. Ма не возражал против цифры, но настаивал на своем желании хоть раз лично взглянуть на эту особу. Сваха выразила опасение, что девица из порядочной семьи не согласится, вероятно, сама высватываться и показываться. Однако кончили на том, что условились направиться вместе, а затем действовать сообразно тому, как продиктуют обстоятельства и удобный случай. Когда подошли к селу, сваха ушла вперед и велела Ма ждать ее за околицей. Ушла – и долго не приходила. Потом явилась и сказала:

– Готово, слажено. Мои родственники живут с ней на одном дворе. Я только что, проходя, видела, что девица наша сидит у них в комнате. Пойдем, пожалуйста, сейчас туда. Ты сделаешь вид, что проходишь через комнату, чтобы повидаться с моими родственниками, и можешь увидеть ее на расстоянии, скажем, фута.

Ма пошел за ней и действительно увидел в комнате девицу, прилегшую на кровать для того, чтобы ей почесали спину. Ма быстро прошел мимо, окинув ее косым и беглым взглядом: она действительно была такая, как говорила сваха. Затем речь зашла о брачных расходах, причем с ним не стали спорить и только просили дать один-два лана на то, чтобы одеть девицу при ее выходе из дома. Ма еще более остался доволен этой скромной цифрой, вынул деньги, расплатился со свахой и писцом, изготовившим брачный контракт: вышло, в общем, всего ровно три лана, и ни на медяк больше.

Ма дал погадать и выбрать счастливый день для встречи девицы, идущей к нему. Когда ее ввели в двери, то Ма увидел, что у ней был горб и на груди и на спине и шея скорчилась, словно у черепахи. Посмотрел под юбку – лотосовые лодочки были в добрых пол-аршина. Ма понял тогда, что значили слова лисы.

Послесловие рассказчика

«Являемся и превращаемся смотря по человеку», – кажется, лиса этим сама пошла навстречу насмешке и сама все объяснила, однако ее словам о счастье и милостях судьбы можно верить, и даже очень глубоко. Я всегда думал, что если в нескольких поколениях твоих предков не было благородных дел, то ты не достигнешь высокого и сановного поста. Если же и сам ты в поколениях своего потомства не дашь прекрасных дел – им не иметь красивой жены. Те, кто верит в то, что всякое дело есть следствие своей причины, наверное, не сочтут эти мои слова за туманности Небесной Реки.

Лиса-наложница

Лю Дун-цзю из Лайу провинции Шаньдун был правителем Фэнь-чжоу (в Шэньси). Раз он сидит один в канцелярии и вдруг слышит смех и говор, приближающиеся к нему со двора. Когда смеющиеся вошли, они оказались четырьмя женщинами, из которых одной было за сорок, другой лет тридцать, третьей около двадцати четырех – двадцати пяти, а самая последняя еще носила челочку. Все они встали перед столом, глядя на Лю, и смеялись. Лю отлично знал, что в его дворе много лисиц, и поэтому оставил их без внимания. Так прошло несколько минут. Затем девушка с челкой вытащила красный платок и шутливо бросила Лю в лицо. Тот схватил платок и выбросил в окно, продолжая не обращать на деву никакого внимания. Они все захохотали и ушли.