Рассказы о котовцах - [53]
Иона точно хлестнули по лицу. Едва сдерживая гнев, он напряг все силы, чтобы не дать волю языку и рукам. Ион закрыл воспаленные глаза, чтобы успокоиться, но неожиданно вихрем пронеслись перед ним картины только что виденного — ограбленные и униженные молдаване, — и он угрожающе сжал кулаки.
В это время дубовая дверь, ведущая в соседнюю комнату, тихо раскрылась и вошел пожилой полковник на тонких кривых ногах. Он, видимо, только что позавтракал и был в отличном настроении.
— Кто это? — спросил полковник, небрежно кивнув на Иона.
— Задержан заставой, — почтительно ответил офицер, добавив несколько слов по-французски.
— Конечно, лазутчик, — согласился полковник, отвечая по-румынски, и с ног до головы оглядел Иона. — Однако тонко задумал, каналья. Ишь ты, ухмыльнулся он и презрительно выпятил нижнюю губу. — Георгиевский кавалер, из плена бежал… Ловко!
Полковник с любопытством подошел к Иону, брезгливо, одним пальцем коснулся его плеча… В комнату вошел дежурный по штабу сержант, взял под козырек и доложил полковнику о жалобщиках-молдаванах.
Полковник оставил Иона и насупился. В раздумье он походил немного и приказал подать шинель.
Едва полковник показался в двери, как молдаване наперебой заговорили о своих бедах, стали просить заступиться и обуздать солдат.
Полковник с минуту молчал, вытирая лицо белоснежным платком, потом нахмурился, втянул большую голову в приподнятые плечи и впился руками в перила крыльца.
— Жаловаться на солдат короля?! Роптать на своих избавителей?! Вон отсюда, большевистское отродье!
К крестьянам подбежали солдаты. Испуганные старики и женщины попятились. Какая-то старушка, крестясь, упала на колени. Со слезами стала просить о прощении.
— Ах ты, глупая! — вскрикнул Ион и припал лбом к стеклу окна. — Перед кем на колени, перед грабителем?!
И, охваченный приступом негодования, забыв об офицере, бросился к выходу. Офицер шагнул за ним следом, спустил предохранитель пистолета и закричал:
— Стой, мерзавец! Стой, каторжник! Вот когда ты сказался!
На крик офицера вбежал сержант.
— Связать негодяя! — приказал офицер, потрясая кольтом. — Запереть и держать, пока не потребую. Упустишь мерзавца, своей головой за него поплатишься!
Всю злобу из-за незаслуженной угрозы офицера сержант выместил на Ионе. С размаху он ударил его кулаком в переносицу. В глазах Иона расплылись яркие круги, он зашатался и, хватаясь пальцами за воздух, рухнул на пол.
В эту минуту к веранде дома подскакал на взмыленной лошади гонец. Он на ходу соскочил с коня и подал полковнику конверт. Прочитав бумагу, полковник вскинул голову, выпятил грудь и напыщенным голосом приказал играть сбор эскадронов.
…Ион очнулся в каменном мешке сельской часовни.
Голова его болела, переносица нестерпимо ныла.
Со двора доносился назойливый звон колокола и резкая команда на румынском языке.
Ион вскочил на ноги и метнулся к окну, заделанному грубой железной решеткой. Он увидел сельский майдан, заполненный народом, деревянную церквушку и черноризника на ее ветхой паперти. Священник о чем-то шептался с адъютантом.
Вокруг толпы, построенные квадратом, стояли кавалеристы. По углам майдана угрожающе торчали ребристые стволы «гочкисов» со вставленными в замок патронными лентами.
Предчувствие чего-то недоброго томило молдаван.
И когда в толпу были втиснуты крестьяне, приведенные солдатами с дальней окраины села, на паперть взошел полковник. Он потрогал толстыми пальцами щеточки подстриженных на английский манер усов и крикнул толпе:
— На колени!
Молдаване испуганно повалились в снег.
— Снять шапки! — снова закричал он истошным голосом.
Сотни рук поднялись к головам.
— Хотин пал, — начал громко полковник и помахал над головой донесением. — Солдаты королевской армии опрокинули хотинских голоштанников и угнали к Днестру. Там всех их ожидает достойный конец! Победа эта, — заключил полковник, подняв кверху указательный палец, послана румынскому оружию самим вседержителем!
Толпа затихла. Солдаты стояли торжественно и неподвижно.
Полковник кивнул священнику, и тот начал молебен. Слова его заунывной молитвы сливались с гулом артиллерии, все еще гремевшей вдали. Над парком горланило воронье.
После молебна священник обратился к своей пастве.
— Все от бога, — сказал он наставительно. — Король матери нашей Румынии — помазанник божий. За противление ему всевышний послал вам страдания…
Речь его была нескончаема. В руках дьякона дымилась угасающая кадильница, и сизые струйки истлевающего ладана тянулись к толпе и таяли.
Когда поп умолк, полковник подал команду, и кавалеристы обнажили сабли.
— Даю на размышление пять минут, — вскричал полковник, — после чего вы назовете мне всех участников мятежа, укажете тех, чьи сыновья ушли к изменникам короля и закона!
Страх как бы сковал молдаван, они еще ниже опустили головы. Только в передних рядах тихо всхлипнула женщина, за ней другая, и обе, обессилев от ожидания, уткнулись в снег и громко заплакали.
— Чувствуете? — злорадно засмеялся полковник. — Тем лучше: будете знать, за что наказаны.
Толпа молчала. Полковник взмахнул рукой, взвод кавалеристов спешился и рассыпался в толпе.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».
Рассказ об островах Курильской гряды, об их флоре и фауне, о проблемах восстановления лесов.
Повесть написана и форме дневника. Это раздумья человека 16–17 лет на пороге взрослой жизни. Писательница раскрывает перед нами мир старшеклассников: тут и ожидание любви, и споры о выборе профессии, о мужской чести и женской гордости, и противоречивые отношения с родителями.
Это третья книга писательницы, посвященная школе. В «Войне с аксиомой» появляется начинающая учительница Марина Владимировна, в «Записках старшеклассницы» — она уже более зрелый педагог, а в новой книге Марина Владимировна возвращается в школу после работы в институте и знакомит читателя с жизнью ребят одного класса московской школы. Рассказывает о юношах и девушках, которые учились у нее не только литературе, но и умению понимать людей. Может быть, поэтому они остаются друзьями и после окончания школы, часто встречаясь с учительницей, не только обогащаются сами, но и обогащают ее, поскольку настоящий учитель всегда познает жизнь вместе со своими учениками.
Писатель А. Домбровский в небольших рассказах создал образы наиболее крупных представителей философской мысли: от Сократа и Платона до Маркса и Энгельса. Не выходя за границы достоверных фактов, в ряде случаев он прибегает к художественному вымыслу, давая возможность истории заговорить живым языком. Эта научно-художественная книга приобщит юного читателя к философии, способствуя формированию его мировоззрения.
Эта книга — сплав прозы и публицистики, разговор с молодым читателем об острых, спорных проблемах жизни: о романтике и деньгах, о подвиге и хулиганстве, о доброте и равнодушии, о верных друзьях, о любви. Некоторые очерки — своего рода ответы на письма читателей. Их цель — не дать рецепт поведения, а вызвать читателей на размышление, «высечь мыслью ответную мысль».