Рассказы о Господе Боге - [24]

Это было у младшей сестры, чей муж, фабрикант, носящий титул кайзеровского советника, весьма преуспевал; и это было за обедом, после десерта, когда доктор спросил:

- Скажи-ка, Софи, что стало с Кларой?

- С какой Кларой?

- Я не могу вспомнить ее фамилию. С маленькой Кларой, дочерью соседа, с которой я играл ребенком.

- А ты говоришь о Кларе Зельнер?

- Зельнер, правильно, Зельнер! Я только теперь вспомнил: старый Зельнер, это же был тот ужасный старик... Но что же с Кларой?

Сестра помедлила.

- Она вышла замуж. Между прочим, живет очень замкнуто.

- Да, - обронил господин советник, и его нож пробороздил со скрежетом тарелку, - совсем замкнуто.

- Ты ее тоже знаешь? - обратился доктор к шурину.

- Д-да-а, немного. Она ведь здесь довольно известна. Супруги переглянулись, как посвященные во что-то. Доктор понял, что им неприятно об этом говорить, и больше не расспрашивал.

Тем охотнее вернулся к этой теме господин советник за кофе, когда хозяйка оставила их вдвоем.

- Эта Клара? - спросил он с хитрой улыбкой, рассматривая пепел, падающий с его сигареты в серебряную пепельницу. - Она, должно быть, была тихим, но однако же отвратительным ребенком?

Доктор молчал. Господин советник доверительно наклонился к нему.

- Это была целая история! Ты разве не слышал?

- Но я же ни с кем об этом не говорил.

- Зачем говорить, - советник тонко улыбнулся. - Об этом можно было прочитать в газетах.

- О чем? - нервно спросил доктор. - Так вот, она унеслась от него, закусив удила. Фабрикант выдал это поразительное сообщение и теперь, за облаком дыма, тая от удовольствия, ожидал эффекта. Не дождавшись, сделал озабоченное лицо, выпрямился и начал, словно обидевшись, протокольным тоном:

- Хм. Ее выдали за советника по строительству Лера. Ты его уже не знаешь. Человек не старый, моих лет. Богат, очень порядочен, знаешь ли, в высшей степени порядочен. У нее не было ни гроша, к тому же, она некрасива, не получила воспитания и так далее. Но советник и не искал светскую львицу, ему нужна была скромная хозяйка. Но эта Клара - она была повсюду принята в обществе, к ней относились благожелательно, - да, люди ведут себя прилично, - она, стало быть, могла бы поставить себя без особого, знаешь ли, труда, так вот эта Клара, не прошло и двух лет со свадьбы, сделала ручкой. Представь себе: сбежала. Куда? В Италию. Маленькая увеселительная прогулка, разумеется, не в одиночестве. Советник, мой хороший друг, человек чести, муж...

- Так что же Клара? - перебил его доктор и встал.

- А, ну да. Небеса ее покарали. Предмет ее, говорят художник - вольная, знаешь ли, птица и все такое, - так вот, когда они вернулись из Италии в Мюнхен, предмет то - адью, только его и видели. Теперь сидит с ребенком.

- В Мюнхене? - доктор Ласман шагал в волнении взад-вперед.

- Да, в Мюнхене, - ответил советник и тоже поднялся. - Между прочим, она теперь, должно быть, влачит самое убогое существование.

- Что значит убогое?

- Ну, - советник посмотрел на сигару, - материально, и потом, помилуй, такая особа...

Он вдруг положил свою холеную белую руку на плечо шурина и в его голосе что-то забулькало от удовольствия:

- Знаешь, говорят еще, она живет тем, что... Доктор резко повернулся и вышел из комнаты. Господин советник, рука которого так внезапно упала с родственного плеча, через десять минут опомнился. Потом пошел к жене и сказал угрюмо:

- Я всегда говорил, что твой братец со странностями. Задремавшая было жена сонно зевнула:

- Ах, Боже мой, ну да.

Через две недели доктор уехал. Он вдруг понял, что не найдет здесь свое детство. В Мюнхене он отыскал в адресной книге: Клара Зельнер, Швабинг, улица и номер. Он дал ей знать о своем прибытии и отправился по адресу.

Стройная дама встретила его в комнате, полной тихого, доброго света.

- Георг, и вы вспомнили обо мне? Доктор остановился пораженный.

- Так вот вы какая, Клара.

Ее лицо с ясным и открытым лбом было спокойно, она словно хотела дать ему время, чтобы он ее окончательно узнал. Он долго всматривался, наконец нашел в ней что-то какую-то черту, которая убедила его, что перед ним действительно стояла подруга его детских игр. Он снова пожал ее руку, потом медленно выпустил ее и осмотрелся в комнате. В ней не было ничего лишнего. На столе у окна лежали книги и исписанные листы бумаги, за которыми, видимо, Клара только что сидела. Стул был еще выдвинут.

- Вы писали? - и доктор почувствовал, как глупо прозвучал его вопрос. Но Клара непринужденно ответила:

- Да, я перевожу.

- Для печати?

- Да, - сказала Клара просто. - Для одного издательства.

Георг заметил на стенах несколько итальянских репродукций. Среди них "Концерт" Джорджоне.

- Вам это нравится? - Он подошел к картине.

- А вам?

- Я не видел оригинала. Это во Флоренции?

- В Pitti [Палаццо Питти, дворцовая галерея во Флоренции]. Вы должны туда съездить.

- Для этого?

- Для этого.

Она излучала какую-то простую чистую радость. Доктор выглядел задумчиво.

- Что с вами, Георг? Вы не хотите сесть?

- Мне грустно, - сказал он медленно. - Я думал... но у вас совсем не убого, - вырвалось у него. Клара улыбнулась.