Рассказы - [16]

— Все будет хорошо, — грубовато сказал Келли. — Положись на меня, сынок.

Бассейн, как он и предсказывал, оказался пуст. Свет, отражаясь от колышущейся воды, отблесками играл на стенках бассейна.

— Лучше будет проделать это с той стороны, где мелко, — сказал Келли.

Его голос в пустом помещении отразился от стен гулким эхом. Келли сбросил комбинезон и помог Джорджи спуститься по лесенке в бассейн.

Розовый шар наполовину погрузился в воду, и так и повис. Келли мягко подтолкнул его вперед.

Доминик и все остальные заинтересованно свесились с бортиков бассейна. Келли откашлялся.

— Ну, — сказал он, — обычно это происходит так. Один из мальчишек хватает другого…

Он обхватил руками плавающий шар и замер в нерешительности.

— Давай, Келли, действуй! — крикнул Доминик. — У нас приказ коменданта станции!

— Конечно, — сказал Келли. — Сейчас… — Он повернулся к горгону: — Задержи дыхание.

И Келли надавил на розовый шар, чтобы тот скрылся под водой. Горгон оказался легче, чем ожидал Келли. Он был словно надут воздухом, и приходилось прикладывать силу, чтобы затолкать его под воду.

Келли надавил сильнее. Джорджи неожиданно ушел под воду, выскользнул у него из рук и пробкой вылетел на поверхность. Горгон дунул в разговорную трубу, выдувая воду, и пропищал:

— Здорово! Сделай так еще раз, Келли.

Келли посмотрел на Доминика. Тот кивнул головой.

— Да. Повтори.

Доктор Альварес подергал себя за жиденькую бородку и ничего не сказал.

Келли глубоко вздохнул, сочувствуя горгону, и снова погрузил Джорджи в воду. На поверхность всплыло несколько воздушных пузырей. Джорджи выставил из воды разговорную трубу, но не издал ни звука. Келли посмотрел вниз, на свои собственные руки, крепко сжимающие тело горгона. Руки под водой казались совсем бледными, бескровными — чего нельзя было сказать о Джорджи. Горгон был окрашен в вызывающе яркий розовый цвет.

Когда Келли отпустил его, и Джорджи вынырнул наружу, люди встретили горгона обескураженным молчанием.

— Слушайте, — сказал Доминик, — у меня возникла идея. Джорджи, ты можешь дышать и через речевую трубу, верно?

— Да, — радостно ответил Джорджи.

Раздался хор возмущенных восклицаний: "Ну, тогда конечно!" Обстановка разрядилась. Появилась надежда на успех. Санитар Джослинг вытащил из кармана тряпку и принялся протирать тележку.

— Продолжай, Келли, — сказал Доминик. — Только теперь держи его поглубже.

Джорджи оказался под водой в третий раз. Пузырьки воздуха заструились вверх. Горгон попытался высунуть наружу разговорную трубу, но Келли согнулся и заблокировал ее локтем. Спустя минуту Джорджи стал втягивать все конечности. Келли чуть не свернул шею, пытаясь различить под водой оттенок кожи горгона. Показалось ему, или тело Джорджи слегка посинело?

— Не выпускай его, — резко сказал Альварес.

Джорджи превратился в совершенно гладкий шар. Но в следующий момент он снова стал отращивать конечности. Только выглядели они теперь по-другому.

— А теперь? — спросил Келли.

— Дай ему еще минутку, — ответил Доминик. Он перегнулся всем телом через бортик, рискуя свалиться в бассейн. — Мне кажется, я вижу…

У Келли заныла спина от напряжения. Ему не нравилось, как выглядят новые органы Джорджи. Они безжизненно колыхались в воде, подобно водорослям. Если с горгоном что-то случилось…

— Я его отпускаю, — хрипло сказал Келли.

К вящему ужасу Келли, когда он разжал руки, Джорджи остался под водой. Келли потянулся его схватить, но горгон ускользнул от него. Мягкие плоские отростки, отходящие от шарообразного тела, мгновенно затвердели.

Работая ими, как веслами, Джорджи стремительно умчался на глубину.

И в этот момент Доминик рухнул в бассейн, подняв огромный фонтан брызг. Он вынырнул, фыркая и отдуваясь, и повис на лесенке, уходящей вдоль стенки бассейна под воду. Вода стекала с его комбинезона, как со шкуры морского льва. Келли, который бросился было ему на выручку, увидел, что Доминик в порядке, и остановился. Оба посмотрели в воду. Между ними, под ними и вокруг них носился Джорджи. Он чувствовал себя в воде так великолепно, что любая рыба могла ему позавидовать.

— Плавники, — сказал Доминик, охнул и выпустил из рук перила. — И жабры, боже правый!

На этот раз его падение было не столь эффектным. Тем более, что все и так уже были мокрыми.

Пожалуй, доктора Уолтера Альвареса вполне можно было назвать мизантропом, и не погрешить против истины. Он не любил людей. Он любил болезни. Там, внизу, на седьмой планете, когда будет наконец основана торговая миссия, наверняка найдутся новые и необыкновенные болезни, которые на много лет вперед сделают доктора счастливым, как жаворонок.

Здесь, на станции, на его долю выпадали лишь тривиальные растяжения лодыжек, психосоматические насморки, крапивница и расстройства пищеварения. Был еще такой помощник повара Сэмюэлс, который каждую среду приходил в лазарет с одним и тем же фурункулом на шее. Всю неделю доктор Альварес с ужасом ждал среды. Каждый раз, когда в дверях появлялась простодушная физиономия Сэмюэлса, какая-то болезненная пружина в мозгу доктора закручивалась еще туже.

Однажды наступит такой день, когда Сэмюэлс откроет рот, чтобы сказать "Привет, док" — он всегда называл Альвареса "док" — и эта пружина взовьется со звуком лопнувшей струны банджо. Что случится тогда, Альварес не брался предсказать.