Рассказы - [18]

Открытка была написана карандашом, но слова будто плясали. Бросались в глаза черные, как тушь, иероглифы - наверно, то и дело облизывала грифель. Ему показалось, что он слышит, как бьется сердце его восемнадцатилетней сестры. Перечитал открытку еще раз, и душа его запела.

Ресаку поспешно бросился прибирать комнату. До субботы оставалось еще четыре дня, и с уборкой можно было бы повременить, но ему не сиделось на месте. Работал он плотником на маленькой верфи на окраине порта и там же, при верфи, жил. Ютился в жалкой каморке величиной в три татами на втором этаже сарайчика, где хранились инструменты. Но именно потому, что каморка была крошечной, ее надо было тщательно прибрать.

II

В субботу Ресаку вдруг проснулся ни с того ни с сего задолго до восхода солнца. В комнате было темно. На посветлевшем небе, видневшемся в незашторенное окно, тускло светили поблекшие звезды.

Хидэ как раз вышла из дома, подумал он, глядя на тусклые звезды. Чтобы попасть на утренний поезд, из дома надо выйти еще затемно и спуститься по узкой тропинке до станции у подножья горы. Деревня их находилась высоко в глухих горах.

Откроешь деревянную дверь позади дома - свет вырвется из сеней во тьму, и тень твоя длинно вытянется и закачается впереди тебя самого. Холодный горный воздух сразу же заберется за шиворот. Ему ясно вспомнилось ощущение холода, когда рано утром выходишь из дома, и он натянул тощее одеяло до самого носа.

Однако беспокоиться за сестру, находясь в городе, не имело никакого смысла. Возможно, даже и беспокоиться-то было не о чем. Хидэ, получив от матери разрешение съездить к брату, радостно спешит сейчас на поезд.

До полного рассвета было еще далеко. Он закрыл глаза и решил вздремнуть немного, но вдруг услышал какой-то звук - то ли шорох, то ли шарканье. Открыл глаза, приподнял голову - ничего не увидел, а звук пропал. "Наверно, почудилось", - подумал он.

Положил голову на подушку, смежил веки и снова услышал: шур-шур... Не открывая глаз, внимательно прислушался. Непонятно было, откуда доносится звук. И у самого уха слышно, и откуда-то издали.

Что же это такое? Словно кошка лакает суп из миски. Или утренний ветер поднялся на море. Налетит ветер, море в бухте чуть слышно зашумит, и волна тихонько лизнет причал верфи. Но для морской волны шорох был слишком тороплив.

Он открыл глаза. Из окна было видно утреннее звездное небо. И тут он вдруг понял, что это было. Это были шаги сестры. Она торопливо спускалась с горы, шаркая кедами по горной тропинке, на которую пала ночная роса.

Он удивился. Не может быть, чтобы шаги человека, идущего где-то в горах, на расстоянии многих десятков ри {Ри - единица длины, около 4 км.}, слышались так отчетливо. Закрыл глаза, и опять послышалось: шарк-шарк... Да, это шаги сестры.

Он грустно улыбнулся с закрытыми глазами, подумал: "Скучаю очень по сестре, вот и чудится всякое". И проснулся вдруг среди ночи, потому что померещилось, будто она идет. Обычно он просыпался с восходом солнца, когда утренние лучи падали на его веки. Потому-то и удивился сегодня своему необычному пробуждению.

Потревоженный шарканьем шагов, спать он уже не мог. Быстро вскочил с постели, оделся и вышел. Делать особенно было нечего. Он двинулся вдоль причала к соседнему заводу, изготовлявшему какие-то железобетонные конструкции. Пройдя довольно далеко, остановился, подумал: "Хорошо, что день собирается быть ясным". Море было спокойным, а небо на горизонте холодно блестело, как длинный меч, положенный набок.

"Вернется Хидэ в деревню, и зима уже не за горами", - вдруг пришла ему в голову мысль, и он вздрогнул от пробравшего его озноба.

III

Поезд, на который села Хидэ, прибывал на станцию Наори в одиннадцать пятьдесят. Ресаку сходил на станцию и уточнил это в тот день, когда получил от Хидэ открытку. Шел уже двенадцатый час, а он почему-то медлил. Наконец хозяин напомнил ему: "Эй! Скоро уже половина двенадцатого. Иди встречать сестру-то".

Ресаку вышел с верфи и, придерживая карман джемпера, бросился бежать со всех ног.

Если бы он направлялся прямо на станцию, спешить не надо было. Но ему нужно было еще заглянуть на почту и снять немного денег со сберегательной книжки. Была суббота, и почта работала не полный день, так что, встретив Хидэ, он не успел бы уже получить деньги.

Он ворвался на почту, вынул из кармана джемпера сберегательную книжку и личную печать, положил ее у окошечка контролера, но печать скатилась и упала на бетонный пол. Он тут же поднял ее, обдул и просунул в окошечко. Женщина-контролер с подозрением взглянула на него. Он сильно запыхался.

- Извините. Торопился очень... - сказал он, заискивающе поклонившись.

- Ваше имя?

- Итиномори Ресаку. Двадцать один год. Он сообщил и свой возраст, хотя никто его об этом не спрашивал, и подумал: "А зачем она интересуется именем, оно же в книжке написано". Контролер посмотрела в книжку и, нахмурив брови, стала разглядывать печать. Он забеспокоился: "Что это она нашла там странного?"

- Сестра из деревни приезжает. Вот я и... - сказал он поспешно, понимая, что говорить это вовсе не обязательно.