Рассказы майора Пронина (Сборник) - [33]

— Это очень справедливо, — сказал Горохов. — Профессор — это уж, конечно, высший авторитет.

— Вот я к вам потому и ходил, — обратился к нему Пронин. — Вы уж подготовьтесь к беседе с профессором. Кто знает, какие подробности заинтересуют его, а вы среди нас как-никак единственный медик.

— С великим удовольствием, — сказал Горохов.

Они еще поговорили втроем, потом следователь отпустил Горохова, тот вежливо пожал им руки, тихо притворил за собой дверь, и Пронин и следователь долго еще смотрели в окно на фельдшера, неторопливо пересекающего просторный двор совхоза.

— Ну как? — спросил следователь, оставшись с Прониным наедине. — Подтвердилась ваша гипотеза?

— Почти, — сказал Пронин. — Будем надеяться, что сегодня ночью он постарается исчезнуть из деревни.

— Это что же, профессор Полторацкий так его напугал? — догадался следователь.

— Вот именно, — подтвердил Пронин.

— Но что же здесь будет делать профессор? — заинтересовался следователь.

— А профессора сюда никто и не приглашал, — сказал Пронин. — Это имя употреблено вместо лакмусовой бумажки.

— Однако реакции я что-то не заметил, — сказал следователь.

— Будем надеяться, — повторил Пронин, — что она произойдет нынешней ночью.

— Но вы говорите, он исчезнет? — встревожился следователь. — Быть может, вы собираетесь ему сопутствовать?

— Вот именно, — сказал Пронин. — А вас я попрошу завтра произвести в квартире Горохова тщательный обыск и о результатах его немедленно сообщить в Москву.

— Хорошо, — сказал следователь и опять не удержался от вопроса. — Скажите, а вам известно, куда он собирается скрыться?

— Почти.

Пронин усмехнулся и попросил:

— Вы уж больше не допрашивайте меня. Пока это все еще только предположения, и они легко могут быть опровергнуты. Потерпим еще немного.

9

Весь день Пронин удивлял следователя своим легкомыслием: он гулял, купался, вел с ребятами совершенно бесцельные и пустые разговоры, рассказывал им диковинные истории о разведении карасей, учил делать удочки, ходил с Коваленко осматривать птичники, расхваливал золотистых род-айландов и рано лег спать.

Ночевали Пронин и следователь в одной комнате, и следователь, ни на секунду не забывая мрачное предсказание Пронина об исчезновении преступника, с недоумением убедился в том, что Пронин заснул и спит безмятежным детским сном. Следователь спал плохо и проснулся раньше Пронина, а тот встал бодрым и довольным, умылся, позавтракал, попросил Коваленко одолжить ему на часок машину и затем сердечно с ним распрощался.

— Поедемте, — пригласил он следователя. — Завезу вас по дороге в деревню, да и себя на всякий случай проверю.

Было еще очень рано. Деревня только просыпалась. Над трубами вились седые дымки. Они подъехали к деревенской амбулатории. Пронин соскочил на землю, легко взбежал на крыльцо и застучал в дверь. Никто не отзывался. Из-за угла вышла Маруся с ведром воды.

— Долго спите! — крикнул ей Пронин.

— А Кузьма Петрович уехал! — тоже крикнула в ответ ему Маруся. — Его срочно вызвали в здравотдел! Он еще затемно ушел к поезду!

— Видите?! — воскликнул Пронин, обращаясь к следователю. — Принимайтесь за работу. Жду известий. — Он пожал следователю руку. — А я на станцию.

Но до станции Пронин не доехал. Отпустив шофера неподалеку от вокзала, он пешком пошел к дому, в котором жил начальник станции. Жена начальника ждала мужа к чаю, но тот все не шел, и Пронин попросил сходить за ним, а когда начальник явился и они поговорили, между квартирой начальника и вокзалом началось необычное движение. Начальник сходил в кассу, вернулся, снова ушел, потом к Пронину явился телеграфист, и Пронин, по-видимому, остался всем очень доволен. Когда же подошел поезд на Москву и Пронин пошел садиться, то сел он в свой вагон не со стороны платформы, откуда садятся все пассажиры, а с другой стороны, и в течение всего пути беспечно играл с попутчиками по купе в преферанс и отсыпался.

Лишь минут за десять до прихода поезда в Москву вышел он в тамбур вагона и, не успел поезд остановиться, смешался с толпой людей, снующих на перроне большого московского вокзала. Не отрываясь следил Пронин за одним из вагонов и облегченно вздохнул, когда в дверях его показался Горохов, одетый в серое потрепанное пальто, с помятой фуражкой на голове и брезентовым старомодным саквояжем в руке.

Горохов прищурился от яркого света, недовольно осмотрелся, не спеша сошел по ступенькам и тоже смешался с потоком людей, устремившихся к выходу. Шагах в двадцати позади него следовал Пронин, ни на мгновение не теряя его из виду. Горохов двигался в общем потоке, как-то напряженно глядя вперед. При выходе с перрона, где контролеры отбирали у пассажиров железнодорожные билеты, толпа стиснулась, Горохов тоже на мгновение задержался и вытолкнулся за ограду…

Пронин вышел за ограду и закусил от досады губу. Он быстро оглянулся, но того, чего он искал, найти уже было нельзя. Горохов по-прежнему неторопливо шел к выходу, но саквояжа в руке у него уже не было.

Пронину не нужно было тратить время на размышления: его перехитрили, это было очевидно, и тут же на ходу ему приходилось менять весь план действий.