Рассказы - [31]

— Нет, — сказал майор. — Что ж, давайте займемся «большим ударом». Но пока об этом никому ни слова.

Красивую худую женщину звали Вера Бизкова. По профессии портниха, в последние месяцы она не работала — ее содержал любовник Йозеф Горак, моложе ее на шесть лет, один из пяти «детективов», которые начали свою работу у пана Фогеля и пока кончили квартирой учительницы. Адреса сообщников Бизкова, естественно, не знала. Но колебалась она недолго и вскоре сообщила, где Горак скрывается. Громадка во главе оперативной группы поехал за ним с заданием немедленно задержать всех членов банды.

Менее чем через час настроение майора испортилось: Йозеф Горак в руки сотрудников общественной безопасности не дался, он исчез, легко ранив в перестрелке Громадку, которого отвезли в больницу. Пустили по следу собаку, прислали подмогу. Но ничего не помогло, Горак как испарился. Объявили розыск по всей стране. Майор бушевал. Успокоился только тогда, когда его люди, словно желая компенсировать эту неудачу, быстро выловили на пражских улицах остальных четырех «детективов».

Вскоре в провинции было совершено еще одно крупное преступление.

На следующий день в одном из отелей города Индржихов Градец остановился человек, похожий на Йозефа Горака, объявленного в розыске. С его стороны это было дерзко и самонадеянно. Спрашивается, не лучше ли для него было бы укрыться в каком-нибудь частном доме? Ответ на этот вопрос был получен буквально через час после того, как он вошел в номер. У «детективов» была хорошая организация. Вскоре дежурный позвонил ему по телефону:

— Вам телеграмма.

— Прочтите.

— Путешествие в Брно отменяется. Карел.

— Спасибо. Дождался. Теперь хоть пройдусь немного.

Телеграмма означала: в Праге что-то случилось, поэтому ему придется ехать «в Брно», то есть за границу, на Запад, одному. Он надел пальто, положил в карман взведенный пистолет и вышел на освещенную солнцем улицу. Вдруг путь ему преградили двое мужчин. Хотя это могли быть и случайные посетители ресторана, он, не задумываясь, выхватил пистолет и рванулся к лесу. «Надо идти все время на солнце, — думал он, — там граница, а за ней — свобода». Он брел по колено в болотной жиже, спотыкался о кочки, пробирался через камыши и не подозревал, что идет прямо навстречу густой цепи пограничников, а за ним идут две группы преследования. Когда его окружили, он не сдался, начал перестрелку и погиб в ней. Собственно, это был несчастный случай — его хотели взять живым, стреляли в ноги, однако он внезапно бросился на землю, и пуля попала ему в голову. Это был романтический разбойник, и в кармане у него лежал романтический дневник с набросками писем к одной швее, со стихами и поручениями. Правда, в графе «27 августа» стояла и неромантическая пометка — «Страняны».

Может быть, это уже был след к убийству Ольги Краусовой?

Картак вложил все силы в допросы «детективов». Выяснилось, что в Странянах у одного из них имелась знакомая по имени Нора Вейлова, о репутации которой лучше не говорить. Она жила всего в трехстах метрах от места, где была убита Ольга Краусова! И она в одном ночном заведении предлагала продать часы!

Естественно, возникали вопросы. Не ходил ли случайно кто-нибудь из этой компании в кедах с подошвой в ромбик? И не его ли палец отпечатался на будильнике? Что каждый из них делал 30 августа? Ведь доказано, что 27 августа они в ресторане «Золотой гусь» договаривались нанести «большой удар» в Странянах. Этот город упоминался и в дневнике мертвого Йозефа Горака.

Казалось, еще чуть-чуть — и убийца будет изобличен. Но нет. Отпечаток пальца на будильнике не принадлежал никому из задержанных, так же как и мертвому Гораку. Расследование хоть и выявило преступления, совершенные опасной бандой, но вместе с тем доказало, что «большим ударом» в Странянах должно было стать ограбление квартиры одного из местных врачей. Дело Ольги Краусовой не продвинулось ни на шаг.

Стояла осень. Золотые листья тихо опускались на могилы кладбища, на надгробные памятники и на двух разочарованных мужчин — майора Карта-ка и капитана Громадку. Приближался холодный вечер.

— Тут, видимо, скоро прибавится еще один памятник — мой, — обронил Громадка с досадой.

Они тихо и угрюмо выпили в буфете на Виноградской улице по кружке пива и почти без слов разошлись.

На следующий день в них снова шевельнулась надежда: вдруг возник вельветовый пиджак бежевого цвета. Йозеф Горак отвез его в город Трутнов знакомому, которому незадолго до того продал какие-то драгоценности и часы. Может быть, это тот самый пиджак, рукав которого видел странянский школьник в витрине ювелирного магазина? Через несколько часов пиджак лежал перед Картаком. На нем было заметно несколько не отстиравшихся пятен. Не кровь ли это? После большой работы эксперты ответили: нет, пятна на ткани — следы каких-то старых красок. Кроме того, было совершенно определенно установлено, что Горак вернул пиджак в Трутнов за несколько дней до убийства в Странянах, то есть он не мог быть в этом пиджаке 30 августа.

И на этот раз надежда не сбылась. Очередной след не вывел к преступнику.

В течение трех недель в странянском отделении службы безопасности царили тишина и покой, как на кладбище. Они были нарушены в общем-то незначительным событием: мать убитой пришла в уголовный розыск с вопросом, когда ей вернут чемодан, который находился у дочери в задней комнате магазина. Старая женщина настаивала, что чемодан должен быть там, в другом месте дочь никогда его не держала. В нем лежало использованное постельное белье, которое у Краусовой забирал работник выездного пункта прачечной. Забирал только белье, чемодан всегда оставался на месте. Но в день убийства его не обнаружили. Вывод был прост и отвечал на один из вопросов, который задавал себе Картак: чемодан понадобился убийце для того, чтобы вынести награбленное.