Рассказы из авторского сборника «Выкрикивается лот сорок девять» - [40]

— За что? — возмутился Гровер.

— Разные бывают собрания, — пытался объяснить Хоган. — В АУР все по-другому. У них там особые правила, и все как-то уж очень, очень…

— Формально, — подсказал Гровер. — Официально.

— Будто они играют в какую-то игру, о которой я и не слышал, — сказал Хоган. — В АА мы просто разговариваем.

На следующее заседание АУР пошла Ким Дуфэй. Она накрасила губы, накрутила кудри на французский манер, нацепила свои самые изысканные наряды и бюстгальтер 28-го размера (купленный мамочкой, которой она запудрила мозги) и отправилась на заседание, где вполне сошла за молоденькую родительницу. Так она стала их новой лазутчицей.

— В общем, теперь, — подытожил Этьен, — Хоган обижается, что его заменили девчонкой.

— Я ничего не имею против Хогана, — сказал Гровер, — поймите меня правильно. Но сможет ли он адекватно действовать в сложно структурированной ситуации, вот что меня…

— Чего? — одновременно перебили его Тим и Карл. Этот трюк они отработали специально и с его помощью неизменно сбивали Гровера с толку, когда тот говорил слишком мудрено. Гровер пожал плечами, признал, что, возможно, все зависит от морального настроя, и дал Этьену добро на то, чтобы Хоган попробовал еще раз.

Следующим докладывал Тим. Его направлением были финансы и тренировки. В данный момент все были заняты подготовкой к ежегодной генеральной репетиции под кодовым названием операция «Спартак», которое Гровер позаимствовал из одноименного фильма. Однажды он специально ездил в Сток-бридж, чтобы посмотреть этот фильм, который произвел на него такое впечатление, что еще месяц после этого Гровер каждый раз, проходя мимо зеркала, корчил кирк-дугласовскую физиономию[127]. Операция «Спартак» проводилась уже в третий раз и в свою очередь должна была стать генеральной репетицией настоящего восстания рабов, которое именовалось не иначе как Операция «А». «Что значит "А"»? — как-то раз спросил Тим. «Абаттуар[128], — ответил Гровер, скорчив рожу. — Армагеддон». — «Умник», — сказал Тим и забыл об этом. Чтобы тренировать малышей, вовсе не обязательно было знать, что означает эта буква.

— Как успехи, Тим? — спросил Гровер. Тим отвечал без особого воодушевления.

— Без хорошего реквизита, Грови, толку будет мало.

— Тим, давай вкратце напомним остальным суть дела, — сказал Грови, что-то записывая. — Мы проводим эту операцию примерно так же, как в прошлом году, верно?

— Верно. Мы снова размечаем поляну Фаццо, — и он показал на доску с наброском плана, — в натуральную величину. Но теперь вместо извести мы используем колышки и флажки, которые Этьен стащил у дорожных рабочих. — В прошлом году все шло отлично, пока малыши не дошли до белой разметки, обозначающей здание школы. В недоумении остановившись у белых линий, они принялись ногами затирать известь в траву. Впоследствии, разбирая причины неудачи, Гровер выдвинул теорию, что, возможно, белые линии на траве напоминали малышам линии, начерченные мелом на зеленой доске в классе. Кроме того, с известью было бы не так легко замести следы, когда операция «Спартак» завершится. Колышки же можно будет просто выдернуть. Они во всех отношениях лучше.

— И все-таки, — сказал Тим, — колышки не так хороши, как настоящие стены. Хотя бы фанерные. Прыгать через линию и представлять, будто это дверь, — это не то. Нужна настоящая дверь. Нужны настоящие лестницы и настоящие туалеты, чтобы бросать туда натрий, понимаешь?

— Два года назад ты так не думал, — заметил Гровер.

Тим пожал плечами.

— Просто теперь это уже не кажется настоящим. По крайней мере мне. Откуда мы знаем, что, когда придет время, они сделают все как надо? Особенно малыши.

— Мы и не знаем, — сказал Гровер. — Но у нас нет денег, чтобы построить настоящие декорации.

— У нас около двадцати пяти долларов, — сказал Тим. — Малыши стали сами приходить и предлагать мелочь, которую им дают на молоко, даже те, чья очередь еще не подошла.

Гровер посмотрел на него исподлобья.

— Ты забираешь деньги силой, Тим? Мне этого не надо.

— Нет, Грови, честное слово, они сами их отдают. Говорят — по крайней мере, некоторые из них, — что верят в нас. А некоторые все равно не любят молоко, и поэтому им не особенно нужны эти деньги.

— Только смотри, чтобы они не слишком усердствовали, — сказал Гровер. — Учителя могут заподозрить неладное. Суть в том, чтобы каждый день иметь более-менее постоянный приход молочных денег, брать с малышей деньги по очереди, не со всех сразу и без шума. Ежедневный приход может быть небольшим, но зато постоянным. А если сбор денег резко увеличится и все начнут разом отдавать свою мелочь, это сразу вызовет подозрения. Действуй без нажима. Что у нас с другими доходами? Как там наш скупщик в Питтсфилде?

— Ему теперь нужна мебель, — ответил Тим. — Но здесь есть сложности. Мы можем раздобыть мебель в усадьбе Велур, в доме Розенцвейга и еще в двух-трех местах. Но как мы доставим ее в Питтсфилд? Никак. К тому же он запретил звонить ему за его счет.

— Ха, — сказал Гровер, — тогда его тоже можно вычеркнуть. Понимаешь? Таким нельзя доверять. Раз они начинают на тебе экономить, значит, ты им больше не нужен.