Рассказы и стихи [публикации 2013 – 2017 годов] - [16]

Её он в парке впервые увидел, выгуливая свою болонку. Стройная красивая женщина тоже выгуливала собаку – пойнтера. Во второй или в третий день они стали молча раскланиваться. Пойнтер рвал поводок, стараясь приблизиться к болонке. Сука кастрирована. У хозяина никаких опасений или возражений. На хозяйку темпераментного пойнтера он смотрел с таким же вожделением, как пойнтер на болонку. Но рафинированный интеллигент, не лишенный комплексов, он не представлял себе, как можно приблизиться к такой красивой незнакомке.

Однажды утром, ещё не заметив хозяйки, он увидел стремительно мчащегося пойнтера с волочащимся поводком. Кобель нерешительно остановился перед ним. Застыл, словно делая стойку. Не обнаружив препятствий, подошёл к болонке. Они познакомились, обнюхивая друг друга. Но дальнейшие попытки сближения болонка решительно отвергала.

Подошла хозяйка пойнтера, попросила прощения и подобрала поводок. Разговорились. Так началось их общение. Оказалось, что её интеллект и ум не уступают красоте и обаянию. Выгуливание собак превратилось в не назначаемые свидания.

В то утро постоянно огрызающаяся болонка благосклонно приняла ухаживание пойнтера. Он тут же обнял её сзади, чуть ли не скрестив лап на животе любовницы, и овладел ею.

Хозяин болонки смутился. Но уже через мгновенье остолбенел, услышав:

- Не пора ли нам последовать их примеру?

Придя в себя, он выдохнул:

- Я мечтал об этом с того момента, когда впервые увидел вас.

- Я знаю. Поняла при первой встрече. А позже поняла, что у вас нет решительности моего Рекса. Так что кто-то должен быть инициатором.

Как видите, собаки тоже могут посватать.

ТЕЛЕПАТИЯ?

К тому времени я работал в Израиле уже около года. Огорчение, которое доставлял мне мой бедный с ошибками иврит, компенсировалось условиями работы. Но что удивительнее всего, угнетавшее меня ивритское косноязычие, казалось, оставалось незамеченным моими пациентами. Их отношение ко мне было таким же, как то, к которому я привык в Киеве. От сердечных слов и букетов цветов до бутылок марочного виски. Откуда им было знать, что виски я не люблю. В Киеве знали мой вкус. А может быть, дело просто в том, что в Киеве не было виски.

В двенадцать часов я закончил амбулаторный приём. Автомобиль мой припаркован у тротуара напротив книжного магазина. По старой привычке подошёл к витрине. Немедленно внимание моё остановил капитальнейший том «MEDICINE An Illustrated History».

Зашёл в магазин. С трудом поднял эту очень тяжёлую книгу. Как ни как 615 страниц мелованной бумаги. Да ещё при таком размере. Потрясающие иллюстрации! Загорелся немедленно. Но…

Цена 125 американских долларов. Я был относительно новым израильтянином, поэтому просто не сообразил, что 125 долларов значительно меньший процент моей заработной платы, чем 30 рублей киевской, которые, не задумываясь, уплатил за менее капитальный и несравнимый в полиграфическом отношении том «Левитан». Короче, ушёл без покупки. До самого вечера этот том оставался у меня перед глазами.

До самого вечера. А вечером я снова увидел эту книгу. Ко мне домой пришёл пациент, лечение которого благополучно закончил примерно месяц назад. Как он узнал, где я живу?

- Доктор, - сказал он, - я тебе так благодарен, мне так хотелось отблагодарить тебя! И вот сегодня, мне кажется, представилась небольшая возможность. По делам я поехал в Иерихо. До встречи оставалось пятнадцать минут. И тут в витрине книжного магазина я увидел эту книгу. Мне кажется, она тебе понравится.

- Но я не могу принять такого дорого подарка.

- Почему дорогого?

- 125 долларов.

- Откуда ты взял? Где это такая цена?

- В Рамат-Гане.

- Да? А в Иерихо у арабов всего лишь 75. Но даже если бы 200? Какое это имеет значение? Ты знаешь, как я тебе благодарен?

- В котором часу ты купил эту книгу? - Почему-то спросил я.

- Могу сказать тебе с точностью до одной минуты. За пятнадцать минут до встречи, значит в двенадцать часов пятнадцать минут.

Именно в это время я держал в руках желанный том в книжном магазине в Рамат-Гане.

ДНИ МОСКВЫ

Количество моих необычных встреч уже давно зашкалило за все возможные вероятностные пределы. И сейчас, сидя рядом с женой в последнем ряду мемориала Красной армии на берегу Средиземного моря в Нетании, вполуха слушал речи официальных лиц, посвящённые дням Москвы в Израиле. У грандиозного памятника собрались ветераны Красной армии, в среде которых, вероятно, я был самым молодым, и приехавшие из Москвы ветераны Советской армии, воевавшие в Афганистане и в Чечне. Скука исчезла мгновенно, как только мужской хор Сретенского монастыря запел (а капелла) песни времени Отечественной войны. Это действительно были молитвы!

Солнце уже погрузилось в море. Ветераны поспешили к автобусам. Опекавший меня интеллигентный и симпатичный представитель правительства Москвы ввёл нас в роскошный ресторан гостиницы «Рамада», когда уже за всеми столами почётные гости держали в руках бокалы или рюмки. За одним из столов осталось три свободных места. Их заняли моя жена, представитель правительства Москвы и я. Напротив меня сидел мужчина средних лет с Золотой звездой Героя Российской Федерации. Разговорились. Он депутат Московской городской думы, бывший полковник, воевавший на Кавказе. Я тоже воевал на Кавказе. Но, то была другая война. Кроме нас с женой, за столом из десяти человек ещё одна израильтянка, заместитель мера Ашкелона. Все остальные – москвичи. Член правительства Москвы представил меня. Тут же с рюмкой в руке ко мне подскочил относительно молодой человек: