Рассказы и повести - [44]

Особенно мне нравилось чистописание. Нас заставляли писать особыми перьями № 86, которые позволяли разной степенью нажатия, регулировать толщину линий. Каждая буква тщательно выписывалась в косой клеточке, и все её элементы были разной толщины. Правильно написанная буква была уже произведением графического искусства. Выводить красивые буквы для меня было особым удовольствием.

Эти уроки чистописания у меня ассоциировались всю жизнь в лётном деле. Будь то маленький самолёт или огромный пассажирский лайнер я всегда старался пилотировать так, словно вывожу буквы по чистописанию, доставляя удовольствие себе, экипажу и пассажирам достигая плавности и красоты эволюций самолёта на взлёте, посадке и в воздухе.

К сожалению, сейчас об этом давно забыли и первоклашки пишут шариковыми ручками все буквы с одинаковым нажимом. И наверно зря такие уроки чистописания воспитывали определённую аккуратность и уважение не только к русским буквам, но и ко многим сферам трудовой деятельности.

На переменах мы играли в «фантики» и «перышки». Нередко в классе и коридоре устраивали дружеские потасовки за что нас ставили к доске для усмирения и вызывали родителей. Родители наказывали нас, но мы не обижались и снова продолжали свои игры.

Среди мальчиков моего возраста было распространено коллекционирование наклеек на спичках и марок. Марки снимали со старых конвертов, выпрашивали у соседей и знакомых, для покупки новых у нас не было денег. Всем этим богатством мы хвастались друг перед другом и обменивались между собой.

По дороге домой из школы мы пересекали несколько оврагов. В слякоть это были труднопроходимые преграды, зато зимой они превращались в прекрасные горки с которых мы катались на сумках, портфелях и просто на животе или спине, рвали окончательно уже порванную одежду.

Улицы посёлка располагались вдоль множества оврагов, деревьев не было, их во время войны сожгли. Это потом в средине 50 годов керамический завод расширялся, открывались новые карьеры, верхний слой земли с них использовался для сооружения плотин, засыпки оврагов. Было высажено много деревьев, и посёлок стал среди рукотворных озёр и зелени. Забегая вперёд лет на 25, скажу: когда я работал в городе Риге и летал на самолёте Ил-18, возвращаясь рейсом с Дальнего востока или сибирских городов, порой приходилось производить посадку на аэродроме города Уфы. Снижались мы со стороны Челябинска после пролёта города Аша и пролетали мой посёлок на высоте 3–4 км, нам открывалась красивая панорама посёлка между заводом и железной дорогой среди рукотворных водоёмов и зелени а вокруг леса и луга. Я хвастался перед экипажем, какие красивые места моего родного края.

Библиотека. Заводской клуб. Пионерский лагерь.

Однако время шло, мы переходили из класса в класс, учились уже в пятом классе. Фантики и коробочки стали отходить на второй план, нас увлекли книги. Я стал читать книги про лётчиков, моряков о войне, и всё что попадало в руки, Своих книг тогда не было. В небольшой школьной библиотеке всё было прочитано.

Я как многие мои сверстники мечтал записаться в заводскую библиотеку. Там было множество книг, их привезли с собой эвакуированные и сосланные в годы культа личности Сталина из Москвы, Ленинграда и других городов. Они передали эти книги безвозмездно в библиотеку. Среди этих людей были инженеры, художники, музыканты, преподаватели. Эти люди внесли большой вклад в развитие завода и посёлка в после военный период.

Записаться в библиотеку было возможно, если придешь с отцом или с матерью, под их поручительство. Я пришёл с отцом, меня записали и библиотекарь прочитал целую лекцию о книгах, многое о чём он говорил я не слушал да и не понял. Но одно хорошо запомнил, что после прочтения я должен знать автора книги изложить кратко её содержание. Вот эти условия отпугивали некоторых моих сверстников. Сначала было трудно, но Моисей Давидович Торчинский так звали нашего библиотекаря помогал и учил как излагать содержание, найти главное. Это был второй учитель литературы для нас. Позже я узнал, что Моисей Давидович, доктор филологических наук, был политическим ссыльным.

Вся жизнь посёлка была связана с керамическим заводом производившем огнеупорную и кислотоупорную продукцию: кирпич, трубы, плитку, кольца для химзаводов страны и за границу. Во время войны делал что-то для морских торпед. Мы классом часто бывали в цехах завода. На заводе была своя электростанция. Огромный паровой котёл, похожий на паровоз, вырабатывал пар, который крутил большое колесо от него через ременную передачу вращался шкив генератора, который вырабатывал электричество для завода и посёлка. Нас поражали высоченные заводские трубы, они и сейчас впечатляют. Огромные печи съедали тысячи кубометров дров. Из леса их возили газогенераторные автомобили. Топливом для них служили деревянные чурки. Они тлели в двух бочках, выделяемый газ и служил топливом для мотора.

На заводе мы познакомились с гончарным ремеслом. С восхищением смотрели и видели, как из куска глины мастер творит чудеса, делая вазу графин и другие изделия. В цехах завода трудились наши родители и знакомые, и мы их видели в процессе труда. Несмотря на трудное время люди, были очень дружные и добрые, помогали друг другу. Как и сейчас население было многонациональное: русские, башкиры, немцы, латыши и другие национальности жили и трудились бок о бок и никто не замечал этого и не обособлялись по национальному признаку. Праздник в одном доме становился праздником всей улицы.