- Настоящая игрушка! — продолжал удивляться. — Какая сказочная облицовка! И с любовью проводил пальцами по грифу[65] слоновой кости, инкрустированной раковинами.
- Осторожно! — предупредил вдруг Лунинский. — Заряжен!
- Будьте спокойны, — заверил тот, проверяя отверстие ствола. — Умею обходиться с оружием. Ого! Замечательная доводка!
Именно тогда поезд, замедлив ход, въехал в лес. В четырехугольнике окна появились смуглые силуэты берез, важные, широкие — дубов и белые стволы ольхи. Сладкий августовский закат целовал их вершины...
Забжеский поднял на мгновение глаза и погрузил задумчивый взгляд в гущу деревьев.
Вдруг его внимание привлекла какая-то большая птица, которая с широко распластанными крыльями летела краем леса, будто соревнуясь с поездом. Неожиданно в Забжеском отозвались страсть охотника и желание похвастаться своей ловкостью перед соперником.
- Господин видит этого ястреба? — обратился к инспектору, одновременно поднимая пистолет к окну.
- Что пан задумал? — спросил Лунинский, хватая его за руку. — С поезда нельзя стрелять! Могут быть большие неприятности.
Однако тот, будто не слыша, уже нажимал на спуск.
- Пан! — протестовал инспектор. — Я не могу этого позволить!
И пытался вырвать оружие из его руки. В возникшей неразберихе, ствол пистолета повернулся на роковой угол. Тогда грохнул выстрел...
Лицо Забжеского осветилось, словно бы улыбкой или удивлением, и, вдруг выпустив из пальцев пистолет, без слова, без стона, он повалился на подушки сиденья.
- Что с паном? — спросил Лунинский изменившимся голосом. — Пан ранен?
И бросился к нему, чтобы остановить кровь, тонкой струей сочившуюся по жилетке. В этот момент он заметил выступающую из внутреннего кармана пиджака фотографию Стахи...
Острая, пронзительная боль пробрала его насквозь и затвердела где-то, скованная ужасом. Он вперил взгляд, неистовый от гнева и муки, в лицо соперника ...
Но тот не ответил: его бездвижные глаза уже минуту были залиты бельмом смерти.
Ⓒ Przypadek by Stefan Grabiński, 1930
Ⓒ Василий Спринский, перевод, 2015
