Рассказы - [26]

В памяти и сознании всплыло еще многое.

Чувство постоянной боли за то, что он часто бывал понятым не до конца, все больше и больше заполняло одну сторону сообщающегося сосуда – другая его сторона переполнялась гадливостью и отвращением.

– Эти постоянные разбирательства, ругань и передряги в присутствии посторонних. Боже, какая дрянь!

Он делался все мрачнее и мрачнее.

И вновь желание оказаться вне себя овладело им. Он оглянулся назад и увидел догоняющий его троллейбус. Он был почти полон, но не битком, так что ему с теми будущими пассажирами, что поджидали на остановке, надлежало заполнить некоторые пустоты и промежутки в электромобиле. Спереди подняться не удалось, и Карло оказался на задней площадке, где он легко и самозабвенно предался невольному подслушиванию разговоров пассажиров.

Через пару остановок стало чуть посвободней, что позволило Карло медленно продвинуться к средней площадке.

Слух его вдруг прорезали энергичные призывы одной дамы.

– Гена, ну живее! Чего ты там копошишься? Не знаешь что ли, сейчас остановка у рынка, водитель заднюю дверь не откроет, так что останемся, к черту, сойти не успеем.

– Ну, Леночка, видишь, сколько народу. Сразу и не пройдешь, да еще с этими ведрами! Молодой человек, или пройдите, или как-нибудь пропустите меня,- призвал в свою очередь Гена.

– Ишь ты, стоят эти молодые, такие равнодушные, хоть бы чем помогли пожилым,- возмутилась толстенькая старушка на скамье у окна. Подымаются спереди и стоят себе тут. Совсем потеряли совесть.

Карло двинулся дальше, к передней площадке, и пристроился неподалеку от дверей. Тем временем женщина в платке и халате, спутница Гены, опередив Карло, выбралась на тротуар и с двумя большими сумками принялась ждать.

– Гена, ну живее ты там!- скомандовала она.

– Да не могу,- с тоской отозвался Гена.

– Ой, какой неуклюжий! Боже мой! Два ведра с картошкой донести не в состоянии. Ну, подавай скорей сюда!

Послышались грубые выкрики, адресованные водителю: “Проезжай, чего стал, как осел! Не видишь, движение закрываешь”, перешедшие в затяжной вой сирен.

Троллейбус вдруг тронулся с места, так что водитель не успел выпустить всех пассажиров и закрыть двери. Он опешил и, едва опомнившись, резко затормозил.

– Если речь друга ранит твой слух, в нем нет уже ни малейшей надобности!- констатировал про себя Карло.

Тут Гена не смог удержать равновесия и с ведром картошки в приподнятой руке подался вперед.

Карло ощутил резкий удар по голове.

На миг он потерял сознание, отключился.

Очнулся под деревом, о которое его подпирал и поддерживал незнакомый парень, между тем как, тоже незнакомая женщина прикладывала к его голове мокрый платок.

– Сынок, может скорую тебе вызвать?- предлагала женщина, жалостливо взглядывая на него.

Карло заметил на платке следы крови. Он приложил руку к ране и, отдернув, посмотрел на нее. Крови было немного.

– Нет, не надо, спасибо,- сконфуженно произнес Карло и попытался сделать первые шаги.

Отойдя немного, он заметил колонку, добрался до нее, освежил компресс и опустился на валяющийся неподалеку без присмотра ящик. Посидел, понемногу пришел в себя. На противоположной стороне у самой территории рынка приметил рекламу кооператива “Вероника”.

– Что-то новое!- отметил про себя и решил полюбопытствовать.

Дверь ларька оказалась запертой. Сквозь витрину виднелась женская одежда на плечиках.

Протискиваясь между прилавками колхозного рынка, отчасти интересуясь ценами на продукты, Карло незаметно подошел к рядам, где торговали цветами:

– Как продаешь, отец, свои красные гвоздики?

– Как обычно в такой праздничный день,- назвал цену продавец и тут же добавил:- Тебе могу сделать скидку.

– Не надо мне твоей скидки, лучше заверни мне этот букет покрасивее.

– Как, весь?

– Да, весь! ` – Вот это понимаю, настоящий мужчина!- восхитился обрадованный продавец.

Карло шел по улице в обнимку с букетом алых гвоздик и недоумевал.

– Боже, какой я дурак! Нет, это невозможно. В конце концов это неразумно. А разумно ли неразумное?

Терзаясь сомнениями и внутренним противоборством, Карло подошел к широкой и высокой двери и под звонком отыскал фамилию.

– Да, так и есть, эта фамилия! Значит, не ошибся,-подумал он.

Он еще несколько времени постоял перед дверью в оцепенении. Потом решился и позвонил два раза в четыре такта: “Ве-ро-ни-ка”, “Ве-ро-ни-ка”. Так он звонил всегда, когда приходил к ней в этот дом.

Ответа не последовало.

Карло вновь, точно так же, как и в первый раз, приложился к звонку.

Ответа опять не последовало.

Он подождал несколько минут, вновь повторил свое действие и вдруг почувствовал, как сжалось в комок сердце, дрогнули колени и силы покинули тело.

– Вероника! Ну, где же ты?! Прошу тебя, приди и открой мне дверь. Я так соскучился и хочу видеть тебя,-провизжал он беззвучно в изнемозжении и, как подкошенный, с букетом красной радости и жизни, чуть-чуть склонился перед ее дверью в надежде уловить за нею хоть малейший шорох, но тщетно.

Все было так же, как в прошлом, давно, когда она не открывала ему дверей своего сердца. Он любил ее, и это ее забавляло. Прошло уже столько времени. Он уложил букет цветов возле ее двери и направился к выходу.