Она писала пейзаж. Сначала любовалась природой, приложив свой аккуратненький длинный пальчик к нижней губе, затем её глаза сияли, и она погружалась в работу, охваченная новой идеей, не боясь испачкать краской своё белоснежное платье. Через две-три минуты успокаивалась, и всё начиналось снова: пальчик на губе, сияющие глаза…
Работа всё более и более преображалась, пейзаж становился всё прекраснее и прекраснее, даже порой казалось, будто лес, отображаемый на холсте, куда прекраснее и реалистичнее настоящей, окружающей их дубравы.
Он тоже писал, только не кистью на холсте, а пером на обычной бумаге. Когда она писала природу, он писал её. Каждую деталь, даже самую маленькую, он старался не пропускать и переносил на лист. Писал, не прерываясь ни на секунду, лишь изредка поправлял мешающиеся пряди своих чёрных волос, так подходивших в тон его классического костюма.
Он был влюблён в неё и хотел посвятить эту работу ей, поэтому так старался сделать произведение идеальным. И, когда казалось, что писать больше нечего, что текст закончен, он находил новые мысли, слова и продолжал.
Наконец, закончил. Перечитав всё несколько раз, он отложил работу и восхищённо стал наблюдать за ней.
«Ах, как она прекрасна, как красива, как хороша!» – только-то и думал он
Он лёг на землю и, упиваясь чувством эйфории, размышлял:
«Интересно, что она ко мне чувствует? Не отвергнет ли меня, если я признаюсь ей? Ну, нет, быть такого не может. Она ведь согласилась пойти со мной на этот пикник, ходила со ной по ресторанам, кинотеатрам. Наверняка она сейчас тоже думает обо мне. Да, скорее всего, именно так. Я уверен, наверное… Так, всё, я собран, я полон решимости, Вот, сейчас возьму и признаюсь ей во всём».
Он поднялся, отряхнулся, поправил костюм, прокашлялся и заговорил:
– Мы давно знакомы с тобой, пять лет, если не ошибаюсь. Мы постоянно поддерживали друг друга, вместе гуляли, отмечали праздники и разделяли одно горе не двоих. Тщательно всё обдумав и разобравшись в себе, я уверенно могу сказать: я люблю тебя!
Девушка продолжала писать пейзаж.
– И теперь я бы хотел узнать о твоих чувствах.
Она отложила кисть и стала смотреть на лес, приложив пальчик к губе.
Он побледнел, подошёл к ней поближе:
– О чём ты думаешь?
Девушка вздрогнула и испуганно обернулась:
– А? Что? О чём думаю? О градации. Как ты считаешь, всё правильно?
Семейный ужин подходил к концу. Бабушка с дедушкой уже собрались ехать домой , и старший брат Кости решил поехать с ними.
Когда Толик спустился со второго этажа с собранными вещами, он спросил брата:
– Поедешь со мной?
Костик увидел вопросительный взгляд своей бабушки.
– Не, я ещё маленький, страшно. Вот, вырасту, бабуль, и все каникулы буду у тебя проводить!
Семья посмеялась, попрощалась, и все разъехались по домам.
Косте было шесть лет.
С того вечера прошло четыре года. Десятилетний мальчик проводит каникулы, как и обещал, у бабушки с дедушкой вместе с двумя братьями.
– Орёлики! Идёмте кушать!– позвала бабушка всех троих.
На обед был борщ со сметаной, овощной салат, заправленный растительным маслом, и компот.
После еды братья встали, сказали «спасибо» и пошли гулять. Когда Костя подошёл к калитке, он обернулся и увидел стоящую у окна бабушку.
Вдруг свет ударил в глаза…
– Родственники, близкие, прощайтесь.
Костя медленно подошёл, прислонился лбом ко лбу, попрощался за себя и братьев, которых не было рядом, и только он хотел уйти, чтобы избежать лишних слов, как его обнял плачущий дедушка со словами:
– Всё, внучек, нет у вас больше бабули…
Костик обнял его в ответ, стараясь сдержать слёзы, но ничего не получалось. Капли покатились из глаз.
Тогда ему было шестнадцать. Уже два года, как он стал реже приезжать и звонить своим старикам.
Обвиняя себя в этом, стоя у гроба, он сквозь плач повторял:
– Бабушка, бабуля, я буду приезжать так часто, как только смогу. Прости меня, пожалуйста, прости…
Только тогда он понял, как важна и ценна семья, данные обещания и время, проведённое в кругу родных.
Прошло ещё девять лет. После работы Костя, уже по обыкновению, пришёл на могилу, полил рядом растущие цветы и сел рядом.
Вскоре пришёл дедушка, провёл рукой по памятнику и сел рядом.
– Внучек, ты не обязан приходить сюда каждый день,– сказал он после долгого молчания.
– Нет, не обязан, но я обещал…
В память о любимой бабуле.
