Рассказы - [22]

Получается, что без Ильзы ему никуда.

А раз так, то выходит, что никто её никуда и не отпускал.

— Молодец, — раздался знакомый голос. Ильза встала как вкопанная, всполошенно обернулась.

— Вверх посмотри.

На тонкой ветке, высоко-высоко от земли, стоял, качаясь, дровосек. За спиной его дрожало что-то огромное, прозрачное.

Крылья.

— Не бойся, — сказал дровосек грустно. — Это я просто проследить, чтоб не обидел тебя никто. Ты иди, иди. Я посмотрю.

Ильза стояла молча и глядела на него.

— Так здорово идёшь, смотреть приятно, — продолжал дровосек. — Я тобой горжусь. Ты моя дочурка, лучшее творение моё.

— Я тебе не дочь, — прорычала Ильза и рванулась дальше по едва заметной тропинке.

Дровосек сперва было отстал, но потом его голос догнал Ильзу:

— Зря! Зря бежишь! Думаешь, ты кому-то нужна? Ты только мне нужна, дочурка. Одумайся. Вернись.

— Мама. Мама. — Губы Ильзы, её язык, изуродованные, изменившиеся, другие, с трудом, но выговаривали то, что она хотела сказать. — Мама.

Он и правда её спас. Ильза с трудом, но припоминала посёлок, и вроде бы даже то, что лес тогда был не такой опасный. Во всяком случае, мама ("Мама. Мама") её отпустила. Дело было пустяковое — отнести записку и корзинку с пирожками тётушке (или бабушке?), она жила на дальнем конце посёлка, почти что в самом лесу. Ильза не могла припомнить, почему она не пошла через посёлок. Может быть, так было короче? Неважно. Примерно на середине пути ей попался волк.

Точнее, это она попалась ему. Что взять с малолетней девочки?

Волк без разговоров бросился на неё. Ильза оцепенела от ужаса. Она уже видела белоснежные клыки у самого своего лица, как вдруг раздался плотный мясистый звук, и ещё раз, и ещё — и волк рухнул к её ногам, а за ним стоял он. Дровосек со своей пилой. Тогда он был моложе.

— Надо же, — сказал он весело. — Не получилось.

Ильза не поняла, что именно не получилось.

— Как ты, девочка?

Ильза была нормально.

— Видишь, я тебя спас. Это волк, он хотел тебя съесть.

Ильза закивала.

— А куда ты идёшь, девочка?

Ильза протянула ему записку и показала пальцем в сторону тётушкиного дома.

— У-уу, — протянул дровосек. — Это далеко. Давай тебя провожу.

Ильза согласилась. Они пошли вместе. Дровосек спрятал свою страшную пилу и разглагольствовал.

— Волки, они такие! Ам — и всё. Так что ты мне должна быть благодарна. Ты мне благодарна?

Ильза была очень благодарна.

— Нет, этого мало, — сказал дровосек. — В благодарность ты должна мне послужить.

Ильза забеспокоилась.

— Маму я предупрежу, — сказал дровосек. — Она тоже очень рада, что тебя не съел волк. Она сказала, что ты должна пожить у меня и послужить мне немного. За то, что я тебя спас.

Ильза колебалась.

Дровосек подмигнул.

— Хочешь, научу рубить деревья одной рукой?

Он ещё много чего наобещал, и Ильза так и не смогла вспомнить, что именно её подкупило. Хотя пыталась — ночами кусая подушку. Из всех развлечений в его доме были только грубо сделанные деревянные погремушки, совершенно дикого вида и в огромном количестве. Потом Ильза узнала, что это называется хобби.

— Люблю погремушки, — говорил дровосек. — Делаешь как умеешь, не больше, но и не меньше. Раскрываешься какой ты есть. Сама жизнь наша — большая погремушка, её смысл в том, чтобы она была, и больше ничего. Погремушка — суть мира. — И стукал её по голове очередным своим творением.

Смеялся ли он, или говорил серьёзно, понять было нельзя; Ильза и не пыталась.

Дровосек, кажется, отстал. Ильза уже несколько часов мчалась сквозь чащу, выбирая путь не думая, и деревья, казалось, расступаются перед ней. Тропинка становилась заметно шире.

И тут Ильза что-то почуяла. Свернула в сторону бесшумно, встала, повела носом. Обоняние дровосек сделал ей почти сразу, чтобы различать больные и здоровые деревья. Запах был незнакомый — и знакомый одновременно.

Пирожки.

Ильза, пригнувшись, двинулась вперёд. С каждым её шагом аромат усиливался, а в груди росла рваная трещина предчувствия беды. Что-то будет. Что-то стрясётся. Кто-то в опасности.

Ильза остановилась, будто её ударил кто.

По тропинке шла девочка.

Сердце Ильзы, казалось, застыло. Бесконечно долгие секунды она смотрела на угловатое, голенастое, долговязое существо в куцем платье, с идиотской корзинкой в руке, стоптанных деревянных башмаках. Бурая косынка на белесых жидких волосах. Низкий лоб, огромная нижняя челюсть, расслабленно открытый рот и прозрачные распахнутые глаза со светлыми ресницами.

Ильзе стало так плохо, что она едва не завыла; трещина в груди превратилась в жгут, скручивающий всё её существо. В висках стучало, Ильза задыхалась.

Девочка, кажется, что-то услышала, оглянулась, но куда ей увидеть Ильзу, которая плоть от плоти лес. Зашагала чуть быстрее.

Ильза увидела дровосека.

Он тоже хорошо прятался, но не настолько, чтобы она его не увидела. И тоже смотрел на девочку, а та шла прямо ему навстречу.

Двадцать шагов осталось.

Пятнадцать.

Десять.

Дровосек улыбнулся.

Ильза прыгнула.

Девочка шарахнулась назад, оступилась, шлёпнулась на задницу, поползла от Ильзы, уперлась спиной в дерево. Кричать она не могла, рот был перекошен от ужаса. Ильза держала дровосека в поле зрения, но внимание её было обращено не к нему.