Рассказы - [3]

Асие стало страшно, но она нашла в себе силы, чтобы попробовать успокоить больного:

— Что вы, успокоитесь! Вам нельзя волноваться. Не поднимайтесь!

— Не уходите, сестрица! Я прошу вас, умоляю, выслушайте меня! — Казалось, что Нурбек больше всего боится, как бы Асия не ушла, не выслушав его. — Постойте, Асия, я вам все расскажу, ничего не скрою…

III

В один из ранних весенних дней Нурбек вышел из заводских ворот, снял с шеи шерстяной шарф, сунул его в карман и глубоко, всей грудью, вдохнул воздух, расправляя широкие плечи. Он окинул радостным взглядом все, что можно было увидеть: улицу, заводские корпуса, небо, парк…

Нурбек был рослый, красивый парень и сейчас, когда он стоял чуть вскинув подбородок, плотно сомкнув крепкие губы и гордо поглядывая вокруг, это особенно бросалось в глаза прохожим.

Сегодня Нурбек особенно ясно ощутил приближение весны. Воздух был влажный, вязкий, и хотя небо сплошь было заслонено грязно-серыми дряблыми тучами и солнце не пробивалось, снег на асфальте таял, а вода из глубоких луж с журчанием переливалась в арыки. Первый вестник весны — урюк, лез на улицу через дувалы, его ветки источали тонкий запах набухающих почек.

Нурбек сел в троллейбус. Его все еще не покидали мысли о весне. Предстоящие дни будут в жизни Нурбека большими, интересными. Он едет механиком в отдаленный высокогорный совхоз, организуемый на целинных землях. Он едет туда в числе первых. В его характеристике парторг завода написал, что он квалифицированный, толковый механик и поэтому партком вполне уверен, что он оправдает доверие завода…

Путевка обкома уже в руках, на днях состоятся проводы в клубе: будет много теплых слов, хороших пожелании, музыка, танцы, смех, крепкие рукопожатия, а потом… потом… Нурбеку трудно выразить все, чем переполнена его душа… Одним словом, — впереди новая жизнь, новая работа, новые друзья!..

Нурбек будет одним из славных покорителей целины. Там, в горах, где веками к земле не притрагивалась человеческая рука, заколосятся хлеба, лягут дороги, и народ будет говорить: «Это наше село, наша школа, наша мастерская!..». Разве это не большое счастье? Когда Нурбек думал об этом, его руки наливались силой, и он готов был немедленно взяться за дело.

IV

Весна пришла в горы очень поздно. Кроме пахоты, в совхозе оказалась уйма дел. Надо было завести технику, горючее, оборудовать ремонтную мастерскую, строить дома, столовую, баню… Ведь на новом, необжитом месте, все важно и все нужно. Сделаешь одно, смотришь, надо срочно браться за другое, за третье… Но механизаторы считали главным делом, конечно, пахоту, сев…

Оказывается, не так-то просто и легко сделать так, чтобы среди этих безлюдных, диких гор жизнь забила ключом. Но трудности не надломили духа Нурбека. Он оставался все таким же торопливым, горячим, напористым. К этому прибавились новые черты характера — Нурбек стал строже, раздражительнее и добивался во что бы то ни стало, чтобы все делалось так, как сказал он. Ему хотелось все делать самому, своими руками, и если уж кто из его подчиненных не сумел выполнить задание, тому он спуску не давал: «Ну что ты за человек! — покрикивал он обычно. — Такое пустяковое дело, и не можешь сообразить!.. Кто только посылает сюда таких, как ты… А ну, отойди, я сам сделаю!»

За что бы Нурбек ни взялся, работа горела в его руках, и он всегда ее доводил до конца. Казалось, что без Нурбека вообще нельзя было обойтись. Когда ни посмотришь, он всегда на ногах, туго подпоясанный, подобранный и подвижной. Он сам разбивал палатки, водил бульдозер, разгребая обвалившиеся снежные лавины, монтировал в мастерской станки…

И только в дни затяжных дождей, когда поневоле приходилось отлеживаться в палатке, на него вдруг находили грустные раздумья. Нурбек не понимал, почему он до сих пор не смог ни с кем сблизиться, почему у него не было хороших, задушевных друзей, с которыми можно было бы попросту делиться всем, что есть на душе. Ведь на работе люди ему подчиняются, никогда не прекословят и уважают как будто бы, а как только кончится рабочий день, с ним никто даже не заговорит… В такие минуты он доставал из чемодана фотокарточку и, вздыхая, долго смотрел на нее при тусклом свете фонаря.

Айнагуль и на фотографии была красивой. Фотокарточка пахнет ее любимыми духами.

Айнагуль работает секретарем в министерстве. То ли потому, что она привыкла ходить по мягким дорожкам и коврам, или это врожденное изящество — походка у нее была чудесная — легкая, бесшумная…

Когда он сказал ей о своем решении ехать на целину и показал путевку, она не бросилась ему на шею, как ожидал Нурбек.

— Ты долго думал? — спросила Айнагуль, наморщив лоб.

— Да, а что?

— Да так, ничего… и, помедлив, добавила: — Значит, ты только на словах меня любил… — Густые ресницы Айнагуль увлажнились слезами, и ее глаза стали еще красивей. Нурбек растерялся, он не ожидал этого.

— Ну, к чему это, Айнаш? Ты не думай, что если уеду в совхоз, то забуду тебя! Я мечтаю о том, как мы с тобой будем жить там…

Конечно, Айнагуль и не думала сразу же ехать туда. Да и Нурбек не мог ей этого предложить. Надо было сначала обосноваться, получить квартиру, а потом только заводить речь о женитьбе.