Расскажи мне три истории - [15]

Ромашка пахнет одинаково что в Чикаго, что в ЛА. Я сдергиваю одеяло и надеваю тапочки с зайчиками – те, которые подарила мне мама на тринадцатый день рождения – хотя зайчики уже выглядят странновато (у обоих не хватает глаз), и спускаюсь вниз, осторожно ступая, чтобы никого не разбудить.

В темноте кажется, что кухня очень далеко. Мне нужно пересечь большую гостиную, чтобы попасть туда, и я боюсь что-то опрокинуть. Поэтому медленно бреду с раскинутыми руками и так и застываю, как мультяшный лунатик, когда замечаю их.

Отец и Рейчел сидят близко друг к другу на диване, сбившись в гнездо на одну сторону, одиночный свет ночника горит над ними. Я прячусь за колонной, и они, слава богу, не видят меня. Чувствую себя неловко, наткнувшись на них, и немного странно, поскольку вижу, что они не являются незнакомцами, которые шутки ради решили сбежать от реальности. Они похожи на настоящую женатую пару.

Это личное – не так, как было за ужином, когда Рейчел положила свою руку на руку отца – жест, который предназначался больше для меня с Тео. Сейчас они склонились головы друг к другу, и я вижу на их коленях открытый фотоальбом. Должно быть, это Рейчел. Она показывает отцу свои снимки до? Своего почившего мужа? Иллюстрированные доказательства того, что в этом доме раньше жила полноценная семья? Мне не расслышать слова Рейчел, но что-то в положении ее плеч и в том, как отец тянется и прикасается к ее лицу, заключая его в свои ладони, будто это что-то ценное и хрупкое, говорит мне о том, что она плачет. И он, может быть, тоже.

Сердце так и колотится, и я чувствую слабость в животе. Представляю фото в альбоме. Может на том снимке Тео, которому пять лет, поднятый в воздух между родителей. У нас есть такая фотография в альбоме до. Мама справа, папа слева, я в середине, запечатленная прямо в момент волшебного взлета. Улыбаюсь так широко, что видно выпавший зуб. Отец показывал Рейчел наши фотографии? Рассказал ли все – всю нашу историю – вот так просто?

Глаза застилает пелена слез, но я с ними борюсь. Не знаю, почему мне хочется заплакать. Внезапно все кажется безвозвратно утерянным, как может быть только ночью, когда вы одни. Когда вы наблюдаете за тем, как комфортно отцу с новой женой. Когда вам больно, но нет никого, кто успокоил бы вас.

Я бреду обратно тихой лунной походкой, этот путь ощущается гораздо длиннее, чем до этого. Молюсь о том, чтоб они не увидели меня, молюсь, чтобы я успела убраться до того, как они начнут целоваться. Я не могу видеть их поцелуй. Когда я наконец-то поднимаюсь наверх, заставляю себя идти одновременно медленно и бесшумно. Заставляю себя не броситься бежать настолько быстро, насколько мне позволят мои странные заячьи тапочки.

ГЛАВА 7

День 15: и хуже, и лучше, но, пожалуй, все-таки лучше. Солнце продолжает светить с неумолимой беспощадностью и резкостью. Мои одноклассники все также разодеты в пух и прах, а девочки каким-то образом выглядят старше меня, более уверенными. Будто на западе к шестнадцати годам ты получаешь больше жизненного опыта, чем там, откуда я родом.

Унижения посыпались с утречка пораньше, в классе.

«Окей, – думаю я. – Давайте побыстрее покончим с этим».

Если подумать, я дочь своего отца. Оптимистка.

– «ГЭП»¹³ – это так по-плебски, тебе не кажется? – спросила Джем у своей близняшки, явно подразумевая мои джинсы, хотя понятия не имею, о чем она вообще говорит. Плебски – это сокращенно от «плебейски»? Типа мои джинсы отдают деревенщиной? Ну да, они такие. Как и мои трусики с распродажи, которые так и подбивает стянуть, чтоб она поцеловала меня в задницу.

Гнев обостряет мое остроумие, подстрекая рваться в бой, а не отступать. Я не буду связываться с этими девицами. У меня силенок не хватает. Но я повернусь к Адрианне, которая сидит рядом со мной, потому что пошло оно все, сейчас самое время обзавестись союзником. Не обращаю внимания на горящее лицо и удерживаюсь от взгляда в сторону Бэтмена, чтобы узнать, не подслушивает ли он. И, конечно же, делаю вид, будто не замечаю перешептывания кое-кого обо мне.

– Мне нравятся твои очки, – произношу я чуть громче шёпота. Адрианна моргает несколько раз, будто бы принимая решение на мой счет, а ее губы складываются в улыбку.

– Спасибо. Я заказала их онлайн, поэтому немного нервничала. – Что-то в ее голосе – тихом, как и мой – звучит приглашающе. Не слишком громкий, не голос девочки-подростка, который используют все остальные, дабы привлечь к себе внимание. Каштановые волосы собраны в расчетливо небрежный пучок, большие карие глаза подведены угольно-черной подводкой, а губы ярко-красной помадой. Все вместе довольно мило, будто в сумме все смотрится гораздо лучше, чем по отдельности. – Они тебе действительно нравятся?

– Ага. Они же от Ворби Паркер? У них прикольные вещи. – До меня доносятся смешки Джем и Кристал, которые сидят передо мной. Вероятно потому, что я использовала слово «прикольные». К черту.

– Точно, – она улыбается и посылает мне «не обращай на них внимания» взгляд. «Сучки», – произносит она ртом.

Я улыбаюсь и беззвучно отвечаю: «Знаю».

После урока я набираюсь смелости сообщить Бэтмену, что нам нужно работать вместе, и я не хочу рисковать кодексом чести Вуд-Вэлли лишь из-за того, что он не знает нормы поведения с окружающими. Сегодня я чувствую себя храброй, вдохновленная своим знакомством с Адрианной и тем, что не спасовала перед командой блондинок-бимбо. А может, причина в том, что сегодня впервые после переезда в ЛА я съела на завтрак что-то другое помимо бутерброда с ореховым маслом. Как бы то ни было, у меня будет иммунитет к вуду-магии милого мальчика Бэтмена.