Рассказ о баскетбольной команде, играющей в баскетбол - [3]

О боги греческие и римские, невские и коми-пермяцкие! Что делает этот скромняга на площадке! Он нападает на кольцо с фанатически горящим лицом, словно террорист на великого князя Сергея Александровича. Чем труднее матч, тем лучше он играет и всякий раз, попадая в цель, торжествующе потрясает кулаками.

Опасные эти люди мирно ходили два дня мимо нас и мирно раскланивались. Казались ли им мы, спартаковцы, столь же опасными людьми? Вряд ли. Они были уверены в победе и не без оснований: они были сильнее нас. И все-таки зря они нас не боялись, все-таки зря: они не учитывали одной важной штуки — того, что мы очень любим играть в баскетбол.

На следующий день «Спартак» отправился гулять по проспекту Руставели, по горе Давида, пил газированную воду «Лагидзе», хрустел молодой редиской, закупал для мам и невест хозяйственные сумки, которыми столь богат город на Куре и так беден город на Неве, смотрел кинокартину "Песни моря", сделанную усилиями двух стран…

— Очень подходящая для сегодняшнего дня кинокартина, — сказал Кондрашин. — Боже упаси перед игрой смотреть какую-нибудь хорошую картину. "Песни моря" настоящая предстартовая картина.

— А стихи можно читать, Владимир Петрович? — спросил Юмашев.

— Со стихами как раз наоборот, — ответил тренер. — Если хорошее, Толя, хотите прочитать, то читайте, сделайте одолжение.

Юмашев тут же прочел знаменитое:

Мне Тифлис горбатый снится,

Сазандарий чудный звон…

— "Большое место в предстартовой подготовке команды занимают культурновоспитательные мероприятия" — одним-единственным, но длительным крючком записал докучливый корреспондент.

Вечером Кондрашин пригласил своих «бойцов» на тренировку. Огромный тбилисский Дворец спорта был пуст, тихие голоса летели под купол и бились там, словно заблудившиеся орлы, и лишь след ступни 54-го калибра говорил о том, что час назад Дворец покинули армейцы.

О Баскетбол проклятый, Ваше сиятельство Баскетбол! О как ты уже надоел твоим высокорослым подданным! Кажется после какого-нибудь турнира, что год бы не взял мяча в руки, но проходит день-два — и пальцы начинают скучать. Потом начинают скучать локти, плечи, икроножные мышцы и квадрицепсы, и вскоре все тело игрока охватывает неудержимая страсть к Баскетболу.

Утоляя эту жажду, ты высоко подпрыгиваешь и, не опускаясь, бросаешь мяч в корзину, и когда из жадной твоей руки мяч, не касаясь ободка, пролетит через сетку, вот тогда ты почувствуешь удовлетворение. Но этого мало, и так нужно

попасть сто, тысячу раз… Сколько раз нужно испытать эту мгновенную физиологическую радость, чтобы пресытиться Баскетболом?

Кондрашин встал под кольцом, а Харитонов на линии аута. Между ними спиной к щиту разместился Белов. Вплотную его прикрывал самый высокорослый спартаковец Иванов. Харитонов бросил мяч Белову, тот подпрыгнул и повернулся в воздухе. Вместе с ним подпрыгнул и Иванов. Мяч над руками Иванова полетел в кольцо. Кондрашин подобрал его и отправил назад, к Харитонову. Все повторилось.

Так было сделано двадцать раз. Восемь раз Белов попал. Три или четыре раза мяч перехватил Иванов. Лицо Белова иногда передергивалось от боли.

— "Нет, не капризничает, опять спина болит, — подумал тренер. — Восемь из двадцати: плохо дело…"

Через четверть часа, когда настил содрогался от топота и стука мячей и когда тренировочный пыл достиг высшего накала, Белов был отправлен на массаж. "Вот уеду в деревню, и все, — думал он, печально шмыгая носом, — уеду в деревню молоко пить…"

А мы забыли про армейцев и про золотые медали и два часа играли в баскетбол за милую душу.

Последняя ночь перед матчем. Урчат, воют, жалобно стонут водопроводные трубы в бывшей «Европе». Дребезжат во всех номерах телефоны: некто, таинственный в ночи, разыскивает какого-то Гурама Накашидзе. «Спартак» спит и видит вперемежку то золотые, то серебряные сны. ЦСКА видит только золотые сны: такова установка командования и тренера Гомельского. Толя Юмашев бормочет сквозь сон:

Судьба, как ракета, летит по параболе,

Обычно — во мраке, и реже — по радуге…

…Куда ж я уехал! И черт меня нес

Меж грузных тбилисских двусмысленных звезд!

Кондрашин, закинув руки за голову, смотрит на эти звезды и думает о своей команде, об этих мальчишках, которых он еще совсем недавно тренировал в детской секции, о равномерном движении вверх: 68-й год — четвертое место во Всесоюзном турнире, 69-й — бронза, 70-й — серебро, и вот завтра… завтра… Шагнем ли на последнюю ступеньку? Лучше заранее приучить себя к серебру. ЦСКА сильнее. Кто же спорит, они сильнее, но… Но мы, черт возьми, очень любим играть в баскетбол!

День великой сечи выдался дождливым. Тяжелые тучи висели над Мтацминдой. Спартаковцы хмуро позавтракали и поехали на трамвае в школу киномехаников смотреть фильм, который привезли с собой в авоське.

Фильм был узкопленочный, любительский, снятый непонятно на какой скорости. Никто себя не узнавал: по крохотному экрану метались суетливые человечки двадцатых годов.

— Только Чарли Чаплина здесь не хватает, — пошутил Кондрашин. Немного посмеялись, но вскоре настроение опять упало. Желтая Кура уносила к морю непрерывно падающие с небес капли, и это были, конечно, слезы ленинградских любителей баскетбола.