Расшифрованный Пастернак. Тайны великого романа «Доктор Живаго» - [36]

Рядом с ним поднялся неизгладимо огромный образ России, на глазах у всего мира вдруг запылавшей свечой искупления за все бездолье и невзгоды человечества. Но к чему я говорю вам это все? Для вас ведь это кимвал бряцающий, пустые звуки.

Ради этой девочки я пошел в университет, ради нее сделался учителем и поехал служить в этот, тогда еще неведомый мне, Юрятин. Я поглотил кучу книг и приобрел уйму знаний, чтобы быть полезным ей и оказаться под рукой, если бы ей потребовалась моя помощь. Я пошел на войну, чтобы после трех лет брака снова завоевать ее, а потом, после войны и возвращения из плена, воспользовался тем, что меня считали убитым, и под чужим, вымышленным именем весь ушел в революцию, чтобы полностью отплатить за все, что она выстрадала, чтобы отмыть начисто эти печальные воспоминания, чтобы возврата к прошлому больше не было, чтобы Тверских-Ямских больше не существовало. И они, она и дочь были рядом, были тут! Скольких сил стоило мне подавлять желание броситься к ним, их увидеть!

Но я хотел сначала довести дело своей жизни до конца. О, что бы я сейчас отдал, чтобы еще хоть раз взглянуть на них. Когда она входила в комнату, точно окно распахивалось, комната наполнялась светом и воздухом».

Здесь единственный раз в романе упоминается имя Ленина. Имена же Сталина, Троцкого, Бухарина и других вождей большевиков в романе не фигурируют ни разу.

В этом отношении любопытно свидетельство Зинаиды Николаевны об одном из авторских чтений первой части «Доктора Живаго» в 1954 году: «Работа над романом подходила к концу. Боря собирал людей и читал им первую часть. На первом чтении присутствовали Федин, Катаев, Асмусы, Генрих Густавович, Вильмонт, Ивановы, Нина Александровна Табидзе и Чиковани. Все сошлись на том, что роман написан классическим русским языком… На другой день после чтения к нему зашел Федин и сказал, что он удивлен отсутствием упоминаний о Сталине; по его мнению, роман был не историческим, раз в нем не было этой фигуры, а в современном романе история играет колоссальную роль».

Константин Александрович не догадался, что Сталин в романе все-таки присутствует – в образе Евграфа Живаго.

Пастернак считал одного Ленина ответственным за революцию и все происшедшее с Россией. «Калигула с изрытой оспой лицом» для него – лишь грандиозное воплощение ленинского замысла.

В предсмертном монологе Стрельникова, в его словах о старом мире, унижающем женщину, о революции, уничтожившей кошмар Тверских-Ямских (эти улицы издавна были центром московской проституции), в его признании, что в революцию он пошел, чтобы отомстить за поругание «бедной девочки» Лары богачом Комаровским, отразился образ женщины-чекистки из поэмы «Спекторский». Это – еще один символ России-революции:

Она шутя обдернула револьвер

И в этом жесте выразилась вся.

Будущая чекистка в юности была изнасилована богатым и теперь мстит за это. В романе Стрельников идет в революцию, чтобы мстить за Лару – олицетворение России, над красотой которой надругался Комаровский.

Самоубийство Стрельникова заставляет вспомнить о самоубийстве первой жены Тухачевского Марии Владимировны Игнатьевой, дочери железнодорожного машиниста (Антипов-Стрельников у Пастернака – сын железнодорожного мастера). Она застрелилась в 1920 году, как и Стрельников. Из современников Тухачевского о самоубийстве М.В. Игнатьевой наиболее подробно писал Роман Гуль, в начале 1930-х годов выпустивший книжку «Красные маршалы»: «Наиболее подробно об обстоятельствах самоубийства Марии Владимировны говорит Роман Гуль: «Может быть, Маруся никогда бы и не сделала рокового шага, но русский революционный голод во вшивой, замершей стране был страшен. А жена командарма Тухачевского может ехать к мужу экстренным поездом, ей дадут в охрану и красноармейцев и не обыщут, как мешочницу. Маруся из любви к родителям, по-бабьи, возила в Пензу домой мешки с мукой и консервными банками.

Не то выследили враги (врагов у Тухачевского пруд пруди) – о мешках стало известно в реввоенсовете фронта. И наконец, командарму Тухачевскому мешки поставлены на вид. Мешки с рисом, мукой, консервными банками везет по голодной стране жена побеждающего полководца?!

Я думаю, слушавшему «красную симфонию» и глядевшему не на небесные звезды, а на свою собственную, Тухачевскому от этих мешков прежде всего стало эстетически невыносимо (прямо по Достоевскому – бывают стыдные преступления! – Б.С.). Мировой пожар, тактика мировой пролетарской войны – и вдруг мешки с мукой для недоедающих тестя и тещи! Какая безвкусица!

Тухачевский объяснился с женой: церковного развода гражданам РСФСР не требуется, и она свободна. Маруся была простенькой женщиной, но тут она поступила уж так, чтоб не шокировать мужа: она застрелилась у него в поезде. Враги, донесшие на Тухачевского, посрамлены, а Тухачевский женился еще раз».

Насколько достоверно сообщение Гуля – судить трудно. Он довольно вольно обращался с историческими фактами, щедро сдабривая их собственной фантазией. Действительной причиной самоубийства Н.Е. Гриневич, возможно, послужил роман Тухачевского с какой-нибудь другой женщиной, например с Ниной Евгеньевной Гриневич, дочерью полковника царской армии, которую он увел у ее тогдашнего мужа, комиссара Л. Аронштама (они с Тухачевским поженились в 1921 году). Но что интересно, Пастернак был знаком с творчеством Гуля, упоминал его статью о своем романе в последнем из своих известных писем (достать ее он так и не смог) и почти наверняка читал «Красных маршалов». Пастернаку в период работы над «Доктором Живаго», естественно, была прекрасно известна трагическая судьба Тухачевского, тогда как Гуль, когда писал «Красных маршалов», ее еще не предвидел. И Борис Леонидович мог осмыслить самоубийство первой жены будущего маршала как предчувствие Марией Владимировной неизбежности будущей гибели мужа, который все равно многим оставался чужд большевикам, хотя бы своим дворянским происхождением и профессионализмом. Отсюда могла родиться и идея самоубийства Стрельникова – Пастернак просто сдвинул гибель Тухачевского на время Гражданской войны. Он стремился показать, что Тухачевский, пойдя на службу к большевикам, с энтузиазмом проникнувшись революционной идеей, уже совершил самоубийство.