Расщелина - [45]

Но Хорса остался неумолим. Младшие мальчики были списаны на берег под охраной молодых охотников и следопытов и составили сухопутную часть экспедиции Хорсы, в задачу которой входило следовать по берегу параллельным курсом. Вечерами они должны были воссоединяться для пира и ночлега. Да, слишком много хитросплетений подготовила жизнь Хорсе, проявившему себя этим «эдиктом» как вождь, ожидающий, что трудности сами собой рассосутся.

Береговая линия оказалась изрезанной заливчиками, в море впадали ручьи и речки, иные весьма немалого стока. Болота и солончаки, скальные россыпи и заросли — даже при поддержке парней постарше путь для мальчиков оказался весьма нелегким. Встречались и дикие звери. Всех мальчиков вооружили. Каким оружием? Упоминаются ножи из раковин и заостренной кости, пращи, луки и стрелы. Мальчики оказались вполне способны к самозащите. Но очень скоро они утомились, принялись ныть и капризничать, плакать и жаловаться. Пожаловались и сопровождавшие их, порядок смягчили. Чтобы следовать параллельно флоту, береговая партия не обходила препятствия, углубляясь в прибрежный ландшафт, а преодолевала болота и заросли, заставляя основные силы болтаться у берега в ожидании, выслушивая стоны и жалобы с берега. Все эти стенания, слезы да хлопоты породили сардонические песни того времени, повествующие о том, как бравые воины, оставив свое ремесло и приключения, превратились в нянек, принялись подтирать сопливые носы желторотой малышне.

Хорса, должно быть, проклинал день, в который принял решение взять с собой малышей, но ничем своих эмоций не выразил.

Пока экспедиция не ушла слишком далеко, от нее откололось еще несколько женщин, вернулось на женский берег, и каждая из них брала с собой мальчиков для защиты от зверей. Хотя вполне можно предположить, что Хорса рад был любой возможности избавиться от пацанов под любым предлогом. На женском берегу население росло, увеличилась скученность, уменьшился комфорт.

Возвратившиеся женщины рассказывали, что путешествовать с Хорсой — невелика радость, не в последнюю очередь из-за недостатка в женщинах. В первый раз за все время упоминаются устойчивые пары. Хорсе это не нравилось, ибо вызывало зависть и ссоры, даже драки.

— Ох, и тиран этот Хорса! — жаловались возвратившиеся.

Хорса… личность вождя… Кто он такой? Прежде всего, он, Хорса, покончил с соперничеством мужских групп, подчинил их все себе, повел за собой. «Лес стал безопасным, — говорят женские хроники, — мы теперь можем повсюду следовать безопасно, объединившись в группы».

Это, несомненно, лучшее в Хорсе — блестящий командир, подчиниться которому готов каждый. Он организовал жизнь в лесу, держал детей в безопасности на деревьях, выбирал охотников и следопытов, разработал распорядок жизни лагеря, обеспечивал бесперебойное обеспечение костров, питания, уборки строений. Хищники держались на почтительном удалении от лагеря. Но в то же время именно на Хорсе лежит ответственность за постигшую экспедицию катастрофу. Две разных личности? Имена в те давние времена давались по качествам. Марона — как будто всегда имя предводительницы женщин. Хорса обладал талантом дипломата и чутьем, необходимыми командующему таким количеством людей. (И опять: каким — таким?) Но в руководстве экспедицией Хорса проявил некомпетентность; женщины обвиняли его в глупости, упрямстве, неосторожности. И, как кажется, вполне справедливо.

Долгое время — как раз период беременности — путешествие проходило сравнительно гладко, спокойно, в благоприятных условиях. Долбленки и камышовки, лодки и плоты подвигались вдоль пляжей; мужчины наблюдали за мальчиками, высаживались на берег для приема пищи и на ночлег. Путешествие не приносило особенных сюрпризов, сложностей, неприятностей.

Затем случилось неизбежное. Хорса должен был бы предвидеть, что в море случаются штормы. Итак, разразилась буря, а когда ветер и волны стихли, флот его превратился в раскиданные по берегу обломки. Восстановить их особого труда не составило, через некоторое время мужчины воссоздали несколько суденышек, но Хорса не поспешил дальше. Его люди остались на берегу: жгли костры, охотились в лесах, жарили мясо, собирали фрукты и съедобные травы… Ждали. Чего? Экспедиция не удалась, а разбитые плоты и лодки — лишь завершающий штрих в общей картине.

Слишком много хлопот причиняли пацаны, которых нельзя сравнивать с нашими детьми того же возраста. Десяти, одиннадцати, двенадцати лет, в мужское тело еще не вышли, однако могут пользоваться «взрослым» оружием, охотиться вместе с охотниками, идти по следу со следопытами. Мальчики, однако, сохраняли такие знакомые всем свойства, как плаксивость, почти женскую вздорность, вечное всем недовольство. Каждодневные тяготы истирали их неустоявшиеся характеры. К физическому изнурению добавлялось сознание неполноценности, привязанность к берегу. Ребятишки ожидали ярких попугайских красок приключения, а получили серое воронье уныние нижней ступеньки субординации. Самым младшим было по семь-восемь лет, их взяли за хорошее физическое развитие. Они частенько тосковали по теплой уютной мамочке или хотя бы по ласковому женскому слову, уходу. Почти с самого начала Хорса осознал, что дети станут обузой. Но теперь они ушли так далеко… очень далеко от своего лесного дома, еще дальше от женского берега.