Расщелина - [38]

И действительно, долго искать им не пришлось. Взобравшись на утес, женщины сразу же обнаружили мужчин подальше на пляже. Мужчины, парни, мальчики, малыши — все мужского пола. Увидев женщин, они обрадовано загалдели, завопили. Обрадовано, но вместе с тем и насмешливо, как будто даже издевательски. Потом прозвучали и всякого рода шуточки и насмешки. Мне, мужчине, даже по прошествии столь долгого времени совершенно ясно, что там произошло. Женщины в сознании мужчин неразрывно связаны с жалобами и придирками. Могу добавить без большого вреда для истории, что всегда несколько смешно, когда придирки вдруг сменяются мольбами о… в общем, как только женщины слезли с утесов на белый песчаный пляж, сразу же начались многочисленные и многократные совокупления на песочке и в водичке. Парни помоложе стояли вокруг, наблюдали и, вероятно, обменивались впечатлениями, идеями и наблюдениями, как это делают и животные.

Это произошло днем, а к вечеру вернулись охотники с трупами зверей. Разделав трупы, опять занялись сексом.

Женщины не замедлили отругать мужчин за то, что те потащили с собой малых детей, но, как минимум, в этом вопросе они оказались неправы. Эти мальчики, даже шести-семи лет, ни в коем случае не были беспомощными младенцами; они не нуждались ни в каких скидках на возраст и уступках.

Мужчины обращались с пацанами без всяких поблажек, как с равными, и женщинам пришлось признать, что малыши эти оказались столь же стойкими и ловкими, как и взрослые. Это признание повлияло и на дальнейшее поведение женщин. Когда впредь мальчики выражали желание отправиться в долину, матери их уже не столь активно сопротивлялись этим просьбам.

Через день-два подошли и старшие женщины, пиршества и игры продолжились.

Затем женщины вернулись на берег, а мужчины отправились в лес.

Пора обратить внимание на время — долгое время, век, два, сколько? — когда группы мужчин осели в лесу, там, где берега реки или ее притоков или удобные ложбины приглашали остаться подольше. К ним приходили женщины, когда природа подсказывала им, что их время пришло. И становится ясно, что теперь мы говорим уже о значительном населении: женщины в пещерах, мужчины в долине. Сколько, какое количество? Количество, к сожалению, определить невозможно, известно только, что некоторые женщины находились среди мужчин постоянно. Эти женщины по каким-то причинам не беременели, то есть они не обременяли мужчин надоедливыми грудничками. Были среди них и такие, которые намеренно избавлялись от живых новорожденных. И не нам, римлянам, их за это осуждать, не нам, делавшим это намного позже, оставлявшим нежеланных детей на голых склонах холмов. Этот факт иллюстрирует еще один аспект. Люди эти уже не опасались, что их слишком мало. «Как мало нас, как легко нам умереть…» Эта песня забыта. Как забылся и Шум.

Уж там к счастью или к несчастью, но мы, люди этого мира, плодовиты, множимся и расселяемся. Рождается больше детей, чем их нужно. Сколько их нужно? Пусть об этом судит Природа. Она запасает всего в изобилии, на всякий случай.

Мне кажется, пора озадачиться неким вопросом, даже если мы не сможем на него ответить. Что это за остров, где он находится? Где выползли из моря наши предки, чтобы через многие-многие века превратиться в нас? Конечно же, в попытках определиться с его местоположением недостатка в гипотезах не было. Как велик он? Сицилия? Нет, этот остров маловат. Крит? Но мы знаем, что Крит жестоко пострадал от землетрясения и вызванных им разрушительных волн. Кто-то доставил в Рим груду древних рукописей. Откуда? С одного из островов Греции? Против этого предположения климат. Нигде в хрониках не упомянуты жгучее солнце, удушающая жара, горькая пыль и выжженная земля. Народ — автор хроник существовал в стабильном климате, не видел отклонений, которые следовало бы фиксировать в документах. Пока не нагрянул Шум, большой ветер, ураган. Холода они не знали, одежды тоже, кроме легких повязок из водорослей да мужских передничков из перьев и листьев. Смуглыми они были, темноволосыми, а глаза, скорее всего, имели карие. И у всех они были одного цвета, ибо не встречается упоминаний об отклонениях.

Шепоты, шорохи прошлого, отзвуки многократных повторений… Мы можем попытаться понять их своим несовершенным разумом, при помощи своего опыта — и наши вопросы исчезают, как будто камни, упавшие в очень глубокий колодец. Не так давно мы, римляне, не знали, что за северными горами живут люди с волосами цвета ржи и глазами голубыми или серыми.

Предположим, что климат тех мест изменился так, что и узнать нельзя, что тогда? Благословенное изобилием побережье тогдашнего моря могло преобразиться — во что? Да мы не знаем даже толком, из чего… Мы знаем, что те люди называли себя народом, как будто никого другого на свете не было. Но это общая черта любого зарождающегося народа.

В сравнительно уже недавние времена старая Греция, когда-то покрытая лесами, совсем обезлесела, превратилась в холмистую, каменистую степь. Возможно, и пышная родина древних превратилась в такую же неуютную местность, лежащую в пределах досягаемости римских морских трирем.