Рассекреченные страницы истории Второй мировой войны - [8]

В то же время наши собственные военные приготовления по созданию надежного предполья на важнейших направлениях предполагаемых ударов вермахта шли не столь оперативно и интенсивно, как хотелось бы. Особенно наглядно это продемонстрировала советско-финляндская («Зимняя») война (30 ноября 1939 г. — 13 марта 1940 г.). Ее ход в первый месяц боевых действий, серьезные неудачи и понесенные Красной Армией потери были для Советского Союза весьма неожиданными и неутешительными.

На заседании Политбюро ЦК ВКП(б) в марте 1940 г., на котором нарком обороны СССР К. Е. Ворошилов доложил об итогах этой войны, и на совещании в Кремле Главного Военного совета с приглашением участников войны (14–17 апреля 1940 г.) Сталин во многом объяснил наши неудачи переоценкой опыта Гражданской войны. Это, по его мнению, помешало комсоставу глубоко изучить особенности современной войны и перестроиться в соответствии с ее новыми требованиями.

Уверенность Сталина, что в «игре» с Гитлером ему удастся переиграть и обмануть нацистского фюрера, оказалась поколеблена и даже, по словам некоторых мемуаристов, сменилась деморализацией в связи с победами, которые Гитлер одержал на Западе, и нашими неудачами и тяжелыми потерями в войне с финнами. Такого рода утверждение также получило в последнее время широкое хождение.

Уже будучи пенсионером, Н. С. Хрущев вспоминал: Сталин «находился в таком состоянии, которое не вносило бодрости и уверенности в то, что наша армия достойно встретит врага. Он как-то опустил руки после разгрома Гитлером французских войск и оккупации Франции… Сталин лучше нас знал состояние Красной Армии и, видимо, сделал тогда вывод, что мы не подготовлены к “большой” войне. Об этом свидетельствовала наша “малая” война с Финляндией»[13]. «Сталин видел надвигающуюся неумолимую лавину, от которой нельзя уйти, и уже была подорвана его вера в возможность справиться с этой лавиной. А лавиной этой была неотвратимая война с Германией»[14]. Сталин “стоял уже перед Гитлером, как кролик перед удавом”. В этом Хрущев усматривал причину того, что «мы не подготовили границу к обороне»[15].

Однако объективно нет серьезных оснований полагать, что Сталин дрожал перед Гитлером и даже пришел к выводу, что наша армия никак не сможет противостоять агрессии. Более правдоподобно, на наш взгляд, другое мнение. Военные успехи Германии, крупные неудачи и потери СССР в войне с Финляндией не на шутку встревожили Сталина и были им серьезно рассмотрены и осмыслены, хотя не без раздражения, но с решительным намерением ускорить перевооружение Красной Армии, форсировать производство современного вооружения и боевой техники, обучить наши военные кадры грамотно пользоваться средствами борьбы.

Документы и факты свидетельствуют, что к началу Великой Отечественной войны оборонная индустрия СССР в целом впервые стала превосходить по количеству, а в отдельных областях военного производства и по качеству показатели фашистской Германии. Был создан военно-экономический потенциал, в конечном счете обеспечивший нашу победу над гитлеровским блоком.

Со второй половины 1940 г. военные приготовления к нанесению мощных ударов по Советскому Союзу осуществлялись гитлеровским рейхом весьма интенсивно. Они постоянно фиксировались советской разведкой и докладывались в Центр.

Необходимые разведывательные данные о подготовке военного нападения Германии на СССР поступали к Сталину заблаговременно, в том числе и о дате вторжения. Но, по свидетельству многих ответственных руководителей, в самый канун войны он реагировал на эти сигналы крайне отрицательно, не доверяя им, сверхосторожничал, постоянно опасаясь дать Гитлеру повод к нападению.

Каковы бы ни были мотивы, которыми руководствовался при этом Сталин, это ни в коей мере не снимает с него главную ответственность за игнорирование многочисленных предупреждений и сигналов о реальной опасности фашистской агрессии. Все решения государственной важности принимались им практически единолично, в лучшем случае — в узком кругу его ближайшего окружения, где всячески воспевалась «гениальная прозорливость» вождя и его непогрешимость. Начальник Главного разведуправления Красной Армии Ф. И. Голиков и возглавлявший НКВД Л. П. Берия (располагавший собственной агентурой), ради подкрепления «непоколебимой убежденности» Сталина в том, что нападение последует не ранее середины 1942 г., нередко искажали или фильтровали разведданные, противоречившие этому сталинскому прогнозу. В итоге так и не были приняты своевременно самые неотложные меры для подготовки страны к отпору фашистской агрессии и приведения Вооруженных сил СССР в состояние повышенной боевой готовности. Безусловно, вина за это лежит прежде всего и главным образом на Сталине.

Став на путь агрессии, нацистская Германия все чаще прибегала к маскировке своих экспансионистских устремлений и действий заявлениями об их вынужденности. Всякий раз такие действия оправдывались назревшей необходимостью сорвать будто бы подготовляемое той или иной державой нападение на Германию. Своей демагогией о превентивном характере вторжения и военных захватов чужих территорий гитлеровцы перекладывали вину на жертву агрессии: