Рассекающий поле - [5]
Он ничего не сказал ей о поездке. Ну как это скажешь – она же волноваться будет. Еще подумает, что она может что-то запретить сыну. Зачем ее искушать? Он оповестил о том, куда отбывает, только двух соседей по комнате в общежитии. Сделал это в последний момент, когда уже не посмеешься с подспудным убеждением, что наутро рассосется. Наутро Сева уехал.
За рулем сидел русоволосый мужчина с обвисшими усами, которому она без остановки что-то говорила:
– …и она на меня, главное, смотрит – и сыпет мелкие! О наглёшь!
Водитель усмехнулся так, будто хорошо понимал эту хитрую гадину и даже в глубине души поддерживал ее в желании надуть свою жену.
– Я ей говорю: сыпь обратно, сыпь, а не то я тебе щас это ведро на голову одену!..
Она платила за простодушие своей неспособностью поднять головы над копеечной выгодой. Она считала, что не должна уступать никому ни пяди, потому что это было бы нечестно, – и не замечала, что на эту возню о том, чтобы правильно дали сдачи, уходит вся жизнь. А он вон усмехается: мол, грех такую дуру не дурить. И она понимает то, что он не говорит сейчас, – и готова уже в лепешку разбиться, чтобы доказать, что ее на мякине не проведешь. «Эх, мамуля, а как жить, если не надо никому ничего доказывать?»
«Копейка» завернула, и Сева крикнул: «Мой поворот!» – и правильно, потому что о нем успели позабыть. Он быстро выскользнул, чтобы мама, которой здесь не могло быть, его не заметила.
Придорожная зелень никогда не бывает зеленой – она сера, и этот серый кажется ближе к белизне солнца, чем к цвету чернозема. Защитный цвет, которым пользуются даже выгоревшие растения.
На трассе белый зной.
Пить хочется. Рано пить, оборвал себя Сева и поднял руку. Он поднимает ее минут сорок, за это время прошел по кромке километра три.
Машины все двигали и двигали мимо. Красные, зеленые, синие, черные, побитые, новые, иномарки, свои, мотоциклы с коляской – все проезжали мимо, потому что у них были дела, в которых нет места чужим людям. «А ты думал, тебе сразу красавицы на выбор останавливать начнут? – подзуживал себя Сева. – Раскатал губу. Ты ж хочешь, чтобы они тебя везли бесплатно куда тебе надо. Нашел лохов… Ну давай, дорогой, ты же едешь один, тебе скучно, ты везешь мешок картошки с ростовского рынка, неужто после этого у тебя не выросли потребности? Неужели ты больше никогда ничего не хотел? Неужто я не напоминаю тебе своей одинокой фигурой то, о чем ты только робко подумывал? Посмотри на меня две секунды, ну посмотри, давай – стоп, вот о чем ты сейчас подумал? Давай, василий, давай, отдавай себе отчет быстрее – пока не проехал меня! Прислушайся к себе. Вспомни, как служил во флоте, как видел море. Разве ты не смотрел на него как хозяин, забыв на мгновенье о том, что трудовые ладони твои сжимают древко швабры, которая править будет тобой еще многие месяцы? Разве ты не ухватил вот этого счастья, когда один на один – мир, здоровенная штуковина, и ты, обсос? А ты смотришь на него – и глаза твои смеются. А?.. Проехал! Вот же гондон. Ты, может, не понял, что я с гитарой? Что я человек искусства, мать твою. Я ж специально для таких идиотов инструмент через всю Россию пру…»
Севой владел кураж случайно нащупанного тона. Новая роль человека на обочине как будто подсказывала ему слова, которых раньше не было. Таких речей он не произносил никогда, потому что для них ему не хватало чувства исключительности, заостряемого теперь с каждой проезжающей мимо машиной. И так удобно в сторону от основного пути уводила глубокая колея для исполнителей роли отверженного гения.
Он вдруг осекся. Все эти чужие, но готовые слова, как будто поставленный уже кем-то давно тон, – все смолкло. И он как будто даже остановился. А потом поправил сумку и пошел, молча, не глядя на дорогу, будто даже забыв о ней совсем. Забыв поднимать руку. Он упорно шагал по щебню, набираясь уверенности от самой бессмысленности своего действия. Он шел так около четверти часа, пока немного не прояснилось.
В принципе, уже можно и попить. Он расстегнул молнию черной сумки, висящей на плече, и вынул литровую пластиковую бутылку с теплой водой из-под крана. Желания пить она не вызывала. Именно такую воду и нужно брать. Еще меньше хочется пить чай без сахара, но Сева обошелся простой хлорированной водой из-под крана.
Содержимое сумки он тщательно продумал. Единственным, что он купил перед отъездом, был атлас автомобильных дорог. В сумке также лежал прозрачный пакет с чистыми трусами и носками, складной нож, две банки кильки в томатном соусе, в кармашке катушка ниток с воткнутой иглой, спички, бутерброды с сыром и салом, записная книжка со всеми адресами и телефонами, небольшой сверток туалетной бумаги, маленькое полотенце, мыло в мыльнице и зубная щетка. В сумке оставалось еще довольно много места. Долго думал, брать ли с собой кофту. Ее точно не придется надевать часто, возможно, не придется вообще. На себе не повезешь – жара, места в сумке займет много, да и подходящей кофты не было – только джинсовый пиджак. А вдруг придется быть ночью в лесу? Сева нашел выход – взял с собой покрывало и сунул его в так подходяще великоватый чехол для гитары. Ее, возможно, тоже не придется доставать. Долго размышлял над зонтом. И пошел на риск – не взял.
Данный учебник представляет собой первую часть курса "Аквакультура" и посвящен главным образом товарному рыбоводству. Рассматривается современное состояние товарного рыбоводства и перспективы его развития, основные направления и формы товарного рыбоводства, основные объекты товарного рыбоводства в России и за рубежом. Приводятся основные типы, формы, системы и обороты рыбоводных хозяйств. Рассматриваются рыбоводно-биологические особенности основных объектов прудового рыбоводства, тепловодного прудового рыбоводства, индустриальных хозяйств и озерного рыбоводства. Обсуждаются методы интенсификации в товарном рыбоводстве.
Замысел этого сборника родился на спецкурсе «Творчество Иосифа Бродского», который читается на факультете филологии и журналистики ЮФУ. Существенную часть курса составляют опыты коллективного пристального прочтения ключевых стихотворений поэта. Успехи исторической поэтики, понятой формально, серьезно отвлекают исследователя от художественного целого — все внимание зачастую сосредоточивается на судьбе отдельных поэтических элементов в контексте творчества, эпохи, истории литературы. Однако для литературоведа как профессионального читателя текстов вдумчивое исследование элементов необходимо прежде всего для понимания художественного целого.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Россия и Германия. Наверное, нет двух других стран, которые имели бы такие глубокие и трагические связи. Русские немцы – люди промежутка, больше не свои там, на родине, и чужие здесь, в России. Две мировые войны. Две самые страшные диктатуры в истории человечества: Сталин и Гитлер. Образ врага с Востока и образ врага с Запада. И между жерновами истории, между двумя тоталитарными режимами, вынуждавшими людей уничтожать собственное прошлое, принимать отчеканенные государством политически верные идентичности, – история одной семьи, чей предок прибыл в Россию из Германии как апостол гомеопатии, оставив своим потомкам зыбкий мир на стыке культур.
Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.