Рассекающий поле - [24]

Он проучился четыре месяца – это было так же несложно, как и школа. Коллектив был в существенной степени женский – и воспринял он его напряженно из-за почти анекдотической ситуации. Еще в сентябре к нему нагрянул в общагу Саша, этот неудержимый Саша. Они порядочно выпили, пошли за добавкой – и застряли в лифте, а их вызволяли какие-то барышни. Было темно, Сева оказался в комнате одной из них, Саша куда-то делся. Сева читал ей стихи и занимался с ней любовью. И она шла на это с каким-то надрывом, будто жертвуя последним, что у нее осталось, – а Сева не вникал, он в этот момент был исполняющим обязанности Саши. Он ушел от нее ночью, добрался до своей комнаты и свалился лицом вниз. А наутро не мог ее вспомнить. Ни лица, ни имени, ни даже этажа, на котором он был. Только ее возбуждающий зад стоял у него перед глазами. Существовала большая вероятность того, что девушка была с его курса. В следующие дни он внимательно рассмотрел всех девушек в своей группе, ни одна и бровью не повела. Но коллективный женский разум уже все про него понимал. Сева явно чувствовал невыраженную обструкцию, но не понимал, заслужил он ее или нет. Для себя самого – пожалуй, заслужил. Потому он не пытался разрушить возведенную стену и сосредоточился на учебе. Он спокойно в одиночестве садился на заднюю парту, не обращая внимания ни на кого, не заговаривая ни с кем.

Ближе к декабрю на спецкурсе по латинскому, куда ходила только часть группы, одна блондиночка подсела к нему сама. В ее лице, впрочем, было некоторое высокомерие, в тонкой извилистой улыбке пряталось нескрываемое снисхождение. Марина оправдывала его возрастом – она была на два года старше всей группы. Взрослая женщина могла себе позволить сесть с плохим, но единственным мальчишкой.

– Наверное, будешь отвлекать меня болтовней? – откинувшись, предположил Сева, когда она присела рядом за парту.

Ее натянутая улыбка стала шире, но подбородок чуть задрожал. Лобовые атаки были не ее стихией.

– Но поскольку ты симпатичная, я потерплю, – закончил Сева, нарочно не глядя не нее.

– Какая наглость! – наконец воскликнула она. – А если бы я была менее симпатичной, ты бы выгнал меня с позором?

– Как и многих до тебя, – подтвердил Сева.

– Это была уборщица. Зря обидел Евгению Михайловну.

Сева соскучился по этому легкому драйву.

– Какая у тебя необычная «ж», – произносил он, глядя на ее почерк через руку. – У меня, между прочим, тоже. При случае покажу тебе свою «ж».

– Буду польщена, – дрожал ее подбородок.

Он чувствовал, что остроты проходят. Но на этой стадии все могло и остаться. Было даже как-то странно примерять к себе эту высокомерную леди, сопровождавшую шуткой каждое суждение. Однако прямо на латинском она шепотом спросила:

– Когда ты покажешь мне свои стихи?

– Хочешь, сейчас одно прочту?

– Сейчас?

– Называется «Фонтан», – и Сева зашептал ей на ухо:

Мне не нужно ни одно твое подобье.

Если ждать тебя так всю жизнь – значит, проживу не зря.

Я оглядел трамвай, бульвар, автобус —

да, ты здесь. Куда же без тебя…

Я казался грязным от лишней прямоты.

Мы говорили, а снег не таял,

он тихо падал за окном, и ты

так часто отвлекалась.

У меня кости трещат от разрядов.

Капают в землю молнии с рук.

Мои глаза болят от единственного взгляда.

Я коснусь тебя лишь однажды и вдруг…

Казенный дом – и в свете отражений

мимо меня идет твое пальто.

Я ушел, но улицы в хаосе брожений

цветом твоей кожи окрасили бетон…

Фонтан воды из моего смеется горла.

У меня отколоты левая рука и нос.

Мы с тобой всегда ходили голыми.

Именно такими в мрамор нас заключила ночь.

– Всеволод, вы вообще слышите, что я вам говорю?! Может быть, вы выйдете наконец?

– Извините, Лариса Петровна. Да, я выйду – извините.

Сева принес Марине ворох стихов. В ответ она замолчала, даже перестала шутить. Садились рядом они редко – только два раза в неделю. Потом она принесла стихи и молча вернула. И Сева с готовностью сделался мрачным. В течение очередной пары не проронили ни слова. «Что я здесь делаю?» – вертелось в голове. Обернулся на нее не без злости:

– Посмотреть на меня хотела? Ну вот – посмотрела!..

Сева ставил точку.

– Мне очень понравилось, – вдруг произнесла она.

– Как же я тебя пойму, если ты ничего не говоришь? – пролепетал он тут же.

На следующий день Сева предложил Марине вместе пойти на день рождения к его другу. Она согласилась. День рождения закончился тем, что он пел, а все сидели вокруг полукругом. И Марина была среди них. А потом он ее провожал. Но поцеловал только на следующий день. А потом они сидели рядом уже на всех парах. Их сближение нарастало каждый день. Они и сами знали, что остановиться невозможно. А возможностей для уединения было не так много. Они постоянно шатались в поисках места, где останутся одни.

Закончилась сессия после первого курса – и все время вдруг оказалось в их распоряжении. Сева устроился работать грузчиком у предпринимателя, державшего неподалеку от общежития лавку с мороженым. Утром к этой лавке нужно было подогнать холодильники с товаром, вечером – отвезти их обратно на склад. Склад – в двухстах метрах.

Он просто физически не мог оторваться от Марины. Жаркое лето их сжигало, все свободное время уходило друг на друга – и его все равно было чудовищно мало.