Распутин. Выстрелы из прошлого - [16]
Пишут еще, что Аляска была «экономически невыгодна» для России. Доля правды в этом есть, но только доля… В самом деле, промысел пушного зверя к тому времени и по причине естественной убыли зверья (добыча шла хищническая, тут все хороши, и наши охотники, и зарубежные), и по причине оголтелого браконьерства (и американцы старались, и подданные прочих держав) был невыгоден.
Но с браконьерами можно было справиться, заведя на Аляске пару-тройку военных судов, и вовсе не обязательно — больших фрегатов.
Примечательный факт, вот кстати: на всем протяжении Крымской войны на Аляску англичане ни разу не покусились. Потому что Российско-Американская компания просто-напросто договорилась с английской Компанией Гудзонова залива по-хорошему: мол, война войной, а деловые люди страдать не должны. Подписали соответствующую бумагу, английские негоцианты даванули на свое правительство (бизнес превыше политики!), и все прекрасно обошлось к полному удовлетворению обеих сторон. Да вдобавок русские дипломаты припугнули английских: нападете на Аляску, мы ее американцам вмиг продадим… Это был чистейшей воды блеф, но британцы на него купились: дипломаты школы Нессельроде, в отличие от своих бездарных преемников, работать умели…
И, наконец, не кто иной, как Николай I, прекрасно понимал, что Аляска - неплохой задел на будущее. В 1850 году, когда широко разошлись известия об открытии в Калифорнии золота, он специальным указом распорядился «объявить Российско-Американской компании, что полезно бы оной заняться по примеру других частных лиц добыванием золота» и в Калифорнии, и на Аляске. К сожалению, прямое поручение императора выполнили спустя рукава - поковырялись на Аляске немного, отыскали «блестки», как выражались герои Джека Лондона, да на этом и закончили дело.
Российско-Американская компания, вопреки некоторым утверждениям, вовсе не была банкротом. Добыча пушного зверя и в самом деле переживала упадок, но, помимо нее, компания занималась еще обширной и выгодной торговлей с Дальним Востоком в частности, завозила в Россию китайский чай, что давало нешуточную прибыль.
Так что хоронить Аляску было безусловно рано. Ее следовало оставить на будущее именно так толковый хозяин и поступает. Но толкового хозяина, увы, в тот момент в Петербурге уже не имелось…
Когда-нибудь я обязательно напишу отдельную большую книгу о Русской Америке - тема интереснейшая, таит материал на десятки авантюрных романов…
Для стройного развития нашего повествования (напоминаю, к убийству Распутина мы движемся неспешно, издалека, от самых истоков) нужно более-менее обстоятельно рассказать о всевозможных, пышно выражаясь, течениях общественной мысли, расцветших во времена Александра II, иные из них как раз и привели к той ситуации, которая закончилась вступлением России в Первую мировую войну и ночными выстрелами во дворе Юсуповского дворца.
Начнем с предшественника иных нынешних интеллигентов, которые до сих пор на своих ободранных кухоньках, презрительно оттопыря губу, поносят «эту страну» (где все же вынуждены обитать, поскольку никакой другой стране и даром не нужны по причине собственной полной никчемности).
Жил-был еще при Николае I прародитель всех этих сегодняшних болтунов - Петр Яковлевич Чаадаев, которого иные восторженные борзописцы и сегодня именуют мыслителем без всяких кавычек.
Однако кавычки в данном случае совершенно необходимы.
Означенный Чаадаев вообще-то храбро воевал в двенадцатом году, будучи офицером гвардейской кавалерии, дослужился до ротмистра, но вышел в отставку - и тут-то его обуял писательский зуд. Хотя понятия «интеллигент» тогда еще не существовало, Чаадаев был истинным интеллигентом — во-первых, он брался судить решительно обо всех мировых вопросах, во-вторых, отличался полнейшей неспособностью сам зарабатывать себе на приличное существование. Была у него сестра, владелица невеликого имения, она-то как раз хозяйствовала неплохо, вот с нее Петр Яковлевич всю жизнь деньги и тянул, а она, дуреха, давала, радуясь, что братец у нее такой умственный и образованный…
Чаадаев, как я уже говорил, писал обо всем, что только приходило ему в голову - но, в отличие от иных графоманов, не складывал написанное под стол, а надоедал своими высокоумными рассуждениями и редакциям журналов, и коронованным особам. Именно так. Зачем-то отправил в Париж королю Луи-Филиппу прочувствованное письмо: «Безвестный художник из далекой и малоизвестной в вашей прекрасной Франции страны, я осмеливаюсь предложить вашему величеству первые страницы произведения, в котором излагаю план воссоздания главных памятников древней архитектуры моей страны».
На кой черт французскому императору этот «план воссоздания»? Император невежливо промолчал и в переписку не вступил - как и многие другие высокопоставленные адресаты из нескольких стран, которым Чаадаев рассылал подобные эпистоляры.
Что любопытно, родному брату Чаадаев писал другие послания, гораздо более приземленные:
