Распутин наш - [78]

– Дифферент на нос – один градус!

– 35 футов, 40…

– Выравнивай!

– Есть!.. Дифферент ноль!

– Так держать!

– Есть «так держать»!

Наверху бурлили, перемалывая воду, гигантские винты линкоров, а прямо под ними, впритирку между днищами исполинских кораблей и морским дном протискивался везучий «Волк», выходя на позицию для торпедной атаки.

– Рули на параллельное всплытие! Выравниваем под перископ!

– Рано! – опять нахмурился Бахтин, – тут и пяти кабельтовых нет!

– Еще чуть-чуть, и будет поздно! Уйдут. Поднять перископ! Кормовые торпедные аппараты, то-о-всь! Электромоторы – средний вперед… Малый вперед… Так держать!

Труба перископа опять покорно поползла вверх, и Мессер приник к нагретому окуляру.

– Ну вот, Саша, а ты говоришь – рано! В самый раз! Рулевой, полборта вправо!

– Кормовые к стрельбе готовы!

– Кормовые, пли! Боцман, ныряем на полсотни! Полный вперед!

Протиснувшись под линкорами, «Волк» атаковал шедший замыкающим «Кайзер» с пистолетной дистанции всего в шесть кабельтовых. Увернуться от пятиметровой пятидесятипудовой «рыбки», приближающейся со скоростью 80 километров в час на такой дистанции невозможно. Но перископ лодки показался на поверхности аккурат в лучах прожекторов, и немецкий капитан немедленно начал манёвр уклонения, пытаясь развернуть корабль кормой к подводному зверю, в надежде отбросить торпеды тугой водной струёй из под винтов. Первый «гостинец» по касательной проскочил вдоль бронированного корпуса, чиркнул его мокрым боком и ушёл в сторону берега, не причинив никакого вреда. Лимит везения германского линкора на этом закончился. Второй «подарок» нашёл лазейку в потоке между тремя винтами, рванув так, что многотонную корму линкора приподняло, а нос по клюзы погрузило в Балтийское море. Когда корабль выровнялся, он уже был полностью неподвижен и неуправляем, а через двухметровую пробоину в кормовые отсеки стремительным потоком лилась студеная морская вода.

Выпрыгнув на поверхность мористее немецкого каравана, «Волк» оказался в непосредственной близости от терпящего бедствие эсминца, в лучах прожекторов и в зените славы. Вместо рукоплесканий, экзальтированная публика устроила в честь отчаянно храброй подлодки салют из всех видов оружия, и море вокруг перископа буквально вскипело от разрывов снарядов разных калибров.

– Наш верный глаз мы, кажется, потеряли, – пробормотал Мессер, отряхивая с кожаной куртки капли забортной воды, когда лодка ушла на глубину и звуки разрывов «под куполом цирка» превратились из грозных в игрушечные. – Осмотреться в отсеках!

Доклады звучали безрадостно. Помимо разбитого перископа, список повреждений занял отдельный лист судового журнала. Близкие разрывы нарушили герметичность корпуса, фильтрация воды создавала опасность короткого замыкания. Но самое печальное – лодка травила главное сокровище – сжатый воздух.

– Надо всплывать, командир! – тихо шепнул Бахтин Мессеру, – «Волк» теряет продольную устойчивость. Ещё двадцать-тридцать минут и нам нечем будет продуть балласт.

– Жаль, – ответил Мессер и запрокинул голову, словно хотел через «волчий» корпус и толщу воды над ним разглядеть, что творится на поверхности моря, ставшего вдруг таким недружелюбным к его кораблю, – мне так хотелось ещё раз исполнить припев нашей песни…

* * *

Ни командир «Волка» Иван Владимирович Мессер, эмигрировавший после разгрома белых в США и скончавшийся в городе Кливленде в 1952, ни старший офицер Александр Николаевич Бахтин, сделавший выбор в пользу Советской власти, награжденный орденом Красного знамени, но всё равно осуждённый по статье 58 и умерший на 20 лет раньше командира, не знали, что адмирал Непенин, вместо подготовки эскадры к битве, предпринимает отчаянные усилия по восстановлению контроля над бунтующими кораблями. Мятеж оказался хорошо подготовленным и грамотно организованным. В одно и то же заранее оговорённое время на всех линкорах проснулись спящие подпольные революционные ячейки.

«Революционный класс в реакционной войне не может не желать поражения своему правительству, – написал В.И. Ленин в газете „Социал-демократ“ 26 июля 1915 года[57], - это – аксиома. И оспаривают ее только сознательные сторонники или беспомощные прислужники социал-шовинистов.» Революционные матросы не хотели быть прислужниками шовинистов, считали себя неотъемлемой частью революционного класса и незамедлительно воспользовались возможностью внести свой вклад в дело военного поражения правительства Российской империи!

Если в первой бригаде, стоящей у Кенигсберга, всё закончилось стрельбой и банальным мордобоем, после чего мятежники оказались локализованными во внутрикорабельных помещениях и сдались, то второй бригаде под Мемелем повезло гораздо меньше. Зубастые, сплоченные боевые группы революционных партий, свивших на «Императоре Павле 1-м» и «Андрее Первозванном» свои подпольные гнёзда, пользуясь молчаливой поддержкой умело распропагандированных команд, стремительно взяли под свой контроль корабли, частично перестреляв, частично блокировав офицерский состав в салоне и рубке.

Попытка переговоров ни к чему не привела. Бунтовщики попытались развернуть орудия и обстрелять не желающих присоединяться к бунту «Славу» и «Цесаревича». И только когда на мятежные корабли обрушился сосредоточенный ответный огонь, а миноносцы 5-ого дивизиона подтянулись для торпедной атаки, бунтари поняли, что революция провалилась. Дюжина подпольщиков из эсеровской боевой организации попыталась под покровом темноты спустить паровой катер и улизнуть на берег, но была обстреляна и пленена миноносниками. Пожары от артобстрелов и поджогов удалось потушить только на рассвете. Беглый осмотр пострадавших линкоров выявил безрадостную картину – оба корабля были боеспособны лишь частично, восстанавливать порушенное, разромленное, утраченное, а также приводить в чувство команды не было сил и времени. Светлеющее небо над сумрачным Западом пятнали дымы спешащей к Кенигсбергу эскадры адмирала Эркхарда Шмидта.