Распутин наш. 1917 - [134]

– Я понял… Как еще могут пригодиться мои навыки?

– Для строительства более справедливого общества. Хотите перечислю по пунктам?

– Извольте.

Зубатов присел на краешек стула, почувствовав, как подкашиваются ноги, а тело бьёт крупная дрожь. Он положил пистолет на место, включил настольную лампу и смог внимательно рассмотреть собеседника. Ничего особого. Плотное телосложение, смуглое, уставшее лицо с заметными рябинками. Узкий лоб. Большой нос, характерный для представителей Кавказа, длинные, малоподвижные руки. Из привлекательного в нежданном госте были только глаза – прищуренные, утопленные в глубоких глазницах, отражающие свет лампы, оттого кажущиеся светящимися изнутри.

– Я вас не знаю.

– Немудрено.

– Не хотите представиться?

– Считаю преждевременным. Если вы не сочтёте моё предложение достойным и предпочтёте дружбу с вашим пистолетом, то мои представления не понадобятся.

– А если я соглашусь, но не оправдаю ваших ожиданий?

– Тогда вас придётся расстрелять, – буднично пожал плечами визитёр. – Россия исчерпала лимит безответственных чиновников на сто лет вперёд и не может позволить себе бесконечную чехарду назначенцев, не несущих никакой ответственности за свою работу…

– Весьма заманчиво. И какая разница в таком случае между расстрелом и самоубийством?

– Огромная! Самоубийство – акт отчаявшегося одиночки, усиливающий депрессию общества. Не несёт никакой полезной нагрузки. Расстрел же имеет огромное воспитательное значение. Он демонстрирует готовность общества на жертвы ради достижения поставленных целей.

– Звучит оптимистично и жизнеутверждающе. Какие у вас цели, коль вы готовы на такие жертвы? Хотя – к чёрту лозунги! Что собираетесь сделать конкретно?

– Национализировать крупную земельную собственность и обратить земельную ренту на покрытие государственных расходов, – начал загибать пальцы нежданный гость, – установить высокий прогрессивный налог, фактически запрещающий сверхдоходы. Отменить право наследования титулов, званий, капитала, приносящего пассивный доход.

– Хм-м, – кашлянул, перебив гостя, Зубатов, – если вы цитируете Манифест коммунистической партии Маркса-Энгельса, то следующим пунктом должна быть конфискация имущества всех эмигрантов и мятежников.

– Абсолютно точно. Причём, мы намерены распространить репрессии на участников заговора против самодержавия…

Даже не пытаясь скрыть удивление, Зубатов наморщил лоб и приоткрыл рот, переваривая услышанное.

– Всё логично, – продолжил гость. – Работая на западный финансовый олигархат, заговорщики поддерживали не отечественные интересы. Они – враги любой власти в России, хоть монархической, хоть социалистической. А зачем новой демократической республике агенты иностранного влияния?

– Удивили…

– Одно из направлений расследования ЧК – причины подозрительных поражений русской армии. И начнем мы, пожалуй, с выяснения обстоятельств гибели армии Самсонова и неприкрытого саботажа в обеспечении войск крупнокалиберной артиллерией.

– Ясно! Вернемся к вашим планам. – Зубатов вскочил на ноги и начал нервно прохаживаться по кабинету. – Далее, насколько я помню текст Манифеста, следует монополизация денежной эмиссии и кредита в одних руках…

– И централизация всего транспорта в руках государства, – дополнил гость.

– Увеличение числа государственных фабрик, орудий производства, расчистка под пашню и улучшение земель по общему плану, – на память процитировал Манифест Зубатов.

– Одинаковая обязательность труда для всех, – вновь продолжил визитёр.

– Соединение земледелия с промышленностью, содействие постепенному устранению различия между городом и деревней…

– Насколько я помню, речь шла о «противоположности между городом и деревней», - поправил гость.

– В издании 1848 года – да, – блеснул эрудицией Зубатов, – но в издании 1872 года и в последующих немецких изданиях слово «противоположности» было заменено словом «различия», а в английском издании 1888 г. вместо слов «содействие постепенному устранению различия между городом и деревней» напечатано: «постепенное устранение различия между городом и деревней путем более равномерного распределения населения по всей стране».

– Впечатлён вашей начитанностью и аккуратностью в обращении с первоисточниками, – удовлетворенно кивнул гость. – Революция в землепользовании для России – единственный шанс вырвать отечественную деревню из тисков голода и нужды. Речь идёт ни много, ни мало о грандиозном плане преобразования природы.[94] Но и последний пункт Манифеста – общественное и бесплатное воспитание всех детей, устранение фабричного труда детей в современной его форме – не менее важно и также будет задачей Чрезвычайной Комиссии.

– Широко замахнулись, товарищ…

– Сталин.

– А-а-а-а, так это вы произвели фурор в Таврическом дворце! Наслышан-наслышан. Ваши амбиции преобразователя природы наткнутся на бешеное сопротивление всех слоёв общества. Мне страшно представить, сколь огромную диктаторскую энергию потребуется противопоставить отечественной косности и лени, чтобы реализовать хотя бы десятую часть задуманного. Поднять на дыбы наше сонное царство… Красиво, дерзко, но увы – мало реалистично.