Расплата - [36]

В ответ на явную угрозу Билл лишь хитро прищурился. Двое высоких крупных мужчин, почти одного роста, глядели друг другу в глаза.

— Ты грязный подонок, — проговорил Билл, повернулся и вошел в лифт. Когда Вадон выскочил вслед за ним из другого лифта, он уже стоял на краю тротуара и подзывал такси. Министр дождался, когда такси исчезло из виду, и поспешил к телефонам-автоматам.

— Это я, — почти касаясь губами трубки, прошептал он, хотя в вестибюле никого не было. — Мне нужно встретиться с вами. — Он помолчал, выслушал ответ. — Нет, сегодня вечером. Все из-за американца. Боюсь, он доставит нам много хлопот.

8

Зазвенел дверной звонок. Сидевший за письменным столом Блез де Медем поднял глаза, удивленно взглянул на наручные часы в тончайшем корпусе, почти потерявшиеся в густой шерсти, покрывавшей толстое запястье, и встал. Широкогрудый мужчина с короткой шеей и крепкими покатыми плечами, мощный, как вышибала из ночного клуба, сгусток энергии, упрямый и неутомимый. Именно эти качества помогали ему бороться, вести Лигу национального спасения сквозь годы осмеяния, десятилетиями терпеливо дожидаясь благоприятного поворота в своей политической судьбе. Потянулся, расправляя мышцы, затекшие от многочасового сидения за заваленным бумагами столом, взял пиджак с дивана, надел его и удивительно легкой, изящной походкой направился к двери.

Звонок звякнул в третий раз, и в этот момент он нажал на кнопку видеодомофона. Засветился крошечный экран, и задумчивость на его лице сменилась широкой улыбкой. Он увидел Вадона, тот смотрел в камеру, протягивая руку к кнопке звонка.

— Терпение, старина, терпение, — прошептал де Медем, приблизив губы к решетке аппарата, нажал на кнопку, дверь отворилась. Все так же улыбаясь, он наблюдал, как Вадон прошел по вестибюлю, поправляя на ходу галстук и пиджак, открыл дверь и ступил на сверкающий паркет.

Кристиан Вадон вышел из лифта и, чуть наклонив голову, нервно разглядывал двери двух квартир, выходивших на лестничную площадку.

— Расслабьтесь! — громко расхохотался де Медем. — Сейчас ведь август, и до конца месяца в доме не будет ни одной живой души. — Он положил свою короткопалую лапу на плечо Вадона и повел приятеля в квартиру. — Добро пожаловать, старина, входите.

Тем не менее, вопреки собственным словам, он вышел на площадку и настороженно прислушался. Не услышав ни звука на лестнице, он успокоился, запер дверь и замкнул ее на крепкую цепочку.

Вадон первым вошел в гостиную и остановился как вкопанный, увидев свое движущееся отражение в обрамленном позолоченной рамой трюмо.

— Господи, Вадон, — снова оглушительно расхохотался де Медем. — Вам непременно нужно выпить. У вас вид, словно за вами по пятам гонится ваша собственная полиция, — и весело поднял брови. — Гонится, а? — Он приглушил голос, звучавший с шутливой серьезностью. Мгновение помолчал и снова разразился хохотом. — Виски?

Вадон торопливо кивнул, де Медем подошел к низенькому столику и взял один из двух стоявших на нем графинов.

— Только что видел вас по телевизору, — пряча ухмылку, сообщил он. — Вы были великолепны. Просто великолепны!

Выражение лица Вадона стало еще более унылым. Сузившимися глазами он сверлил спину де Медема.

— Оставьте при себе ваши сарказмы, — резко оборвал он приятеля.

Де Медем обернулся и со спокойной, искренней улыбкой подал Вадону высокий стакан, до половины наполненный виски. Из вороха бумаг на столе он выудил свой собственный стакан и чокнулся с Вадоном.

— Примите мои поздравления, — проговорил он, потягивая виски. — Нет, я говорю без шуток. Ваше выступление было действительно потрясающим. — Он кивнул в сторону стоявшего на низком столике портативного телевизора. — Вы произвели на меня впечатление.

Вадон молчал, прикрыв глаза, он смаковал первый глоток виски.

— Мммм, — угрюмо протянул он. — Представляю себе! Как бы то ни было, но я не на вас хотел произвести впечатление.

— Верно, — наклонил голову де Медем. — И все же произвели. Вашим умением осуждать излишества моих ребят, не затрагивая меня. Очень ловко. Вы мастер, старина, несравненный мастер. Рядом с вами я дилетант. — Он показал подбородком на свои рукописи, лежавшие на столе.

— Кровавый дилетант, — уточнил Вадон, изливая ярость на насмешливый подтекст слов де Медема.

— Но я же не располагаю вашими возможностями, — вежливо улыбнулся де Медем. — Совершенно не располагаю. — Он помолчал, вынул сигарету из лежавшей на столе пачки и закурил, отгоняя дым от лица Вадона. — Хотя должен сказать, что очень горжусь вот этим, — прибавил он, кивая в сторону лежавших на столе бумаг. — К завтрашнему вечернему митингу в Лилле.

— Примите мои поздравления. Перейдем к тому, из-за чего я пришел к вам?

Де Медем мечтательно улыбался, он словно не слышал Вадона.

— Вы обрадуетесь, узнав, что ваше выступление по телевидению уже принесло некоторые плоды. Ваши призывы к ответственности убедили меня, и я смягчил антииммигрантские элементы своей речи.

— Приятно слышать. По правде сказать, небольшая сдержанность никому еще не повредила. А сейчас тем более.

Де Медем склонил голову в ироничном согласии.

— Разумеется, — важно поддакнул он. — Это значит, что я должен буду немного подналечь на антисемитизм — чтобы не разочаровывать своих сторонников. — Он проследил за реакцией Вадона, с удовольствием отметил его смущение и с грубым хохотом откинул голову. — Ах, дорогой мой! Вы слишком всерьез принимаете мои слова.