Расплата - [22]

Весь район был погружен в августовское оцепенение. Закрытые на лето конторы и рестораны казались безжизненными за стальными решетками. Несколько элегантных дам наблюдали, как их породистые собачки загаживают только что вымытые тротуары; подстриженные самыми дорогими парикмахерами мужчины разъезжали в бесшумных машинах. Все как обычно в это время года, вот только широкие улицы, лучами сходящиеся к Триумфальной арке, были перекрыты полицейскими машинами; рядом слонялись полицейские в темно-синей форме, любовно поглаживая автоматы. Билл пересек Тернскую площадь, насладился ароматами цветочного базара в ее центре, вышел на бульвары и направился в сторону площади Барбеса.

По мере его продвижения на восток собаки на улицах становились все крупнее и грязнее, а дорожное движение — оживленнее. Перед гостиницами с узкими фасадами начали уже собираться туристские автобусы. Изящные кафе с террасами сменились палатками с открытыми витринами, в них прохожим предлагались пластмассовые подносы с жарким по-французски и какими-то синтетическими на вид сосисками с тушеной кислой капустой. Стены были оклеены не афишами, приглашавшими на дневные концерты Вивальди, а неряшливыми листовками с портретами де Медема и Бухилы. Первый любезно улыбался, а второй глядел на зевак свирепо и неодобрительно. Пачкотни тоже хватало. Даже тротуары, замусоренные стадами туристов, были исписаны арабской вязью лозунгов и разрисованы геральдическими лилиями, эмблемой Лиги национального спасения.

На подходе к площади Барбеса ему то и дело приходилось протискиваться сквозь толпы любопытных, теснившихся вокруг вешалок с дешевой одеждой в открытых витринах магазинов. Молодые женщины в уже знакомых серых балахонах совали листовки в руки каждого, кто хотя бы чуть-чуть походил на араба. Билла это заинтересовало, и он замедлил шаг. Большинство людей комкали листовки, даже не взглянув на них, и бросали на мокрый тротуар. Какой-то парень из любопытства бегло просмотрел листовку, и это не ускользнуло от внимания женщины в сером. Она сделала знак, и тотчас же от группы бритоголовых молодых арабов, стоявших наготове в дверях магазина, отделился агитатор, приблизился к парню и что-то горячо начал говорить ему. Билл остановился, сделал вид, что рассматривает нейлоновые рубашки, а сам не сводил глаз с араба и парня.

Тридцать секунд спустя бритоголовый вывел парня из толпы, и они подошли к поджидавшей их женщине в сером. Она быстро задавала вопросы по-арабски, а ответы записывала в карточку. Кто-то толкнул Билла в плечо. «Карманник», — мелькнуло у него в голове. Одну руку опустил в карман, а другую сжал в кулак и обернулся назад. Нет, это были не воришки. На него в упор смотрели трое суровых бритоголовых юнцов. Билл с ироничной признательностью кивнул и пошел своей дорогой.

Повернув на север, он вышел на сравнительно спокойный бульвар Барбеса. С невольным восхищением покрутил головой: эти арабы умеют вербовать новичков нисколько не хуже мунистов, а их таланту убеждать позавидовали бы нацистские уличные агитаторы тридцатых годов. В Алжире движение Бухилы, возникшее буквально на ровном месте, набрало уже такую силу, что тамошнее правительство потеряло голову. Во Франции они никогда не станут настолько многочисленными, чтобы парализовать власти, но президент еще не оправился от удара, а предвыборная лихорадка потрясает страну. Так что от них можно ожидать больших неприятностей.

На повороте с обезображенного пачкуном портрета улыбался де Медем. Ничего не поделаешь, ему нужно улыбаться. И за тридцать лет вращения на политической орбите де Медем не добьется того, чего уже достигли Бухила и его движение. Смеющийся скот превратился в простого политического маклера.

Билл обошел кучи дешевой обуви, свернул на улицу Золотой Капли и остановился как вкопанный. Рядом с магазином Бенгана толпа запрудила улицу, люди вытягивали шеи, чтобы лучше разглядеть, что творилось за цепью полицейских машин с синими мигалками. Билл ускорил шаг, локтями проложил себе дорогу в толпе и быстро оказался впереди всех зевак.

Взмокшие полицейские, образовав живое заграждение, деликатно сдерживали толпу. За их спинами угрюмо слонялись молодые североафриканцы с красными нарукавными повязками, недовольные, что их лишили возможности командовать толпой. Билл наконец разглядел, что делалось за этой компанией, и громко вздохнул.

Перед магазином стояли беспорядочно припаркованные, сверкающие на солнце машины — не менее двух дюжин. Возле них теснились загорелые мужчины и женщины. Они оживленно болтали, откровенно позируя фотографам. С некоторыми из этих людей Билл встречался в разных компаниях. Актеры и актрисы, диктор второго телевизионного канала, читавший дневные новости, знаменитая манекенщица с глупеньким личиком, известная под именем Тая Беркли, ее фотографии регулярно появлялись в этом году в журналах Евразийского континента. А еще там было полно всяких ничтожеств с умопомрачительными оскалами искусственных зубов, чьим основным занятием было фотографироваться на благотворительных праздниках.

Билл подошел вплотную к одному из полицейских, с кривой улыбкой глядевшему на это сборище.