Расплата - [105]

— Кто же заставил их закрыть ее дело?

— Думаю, что Вадон. Хотя этому нет никаких доказательств.

— А почему они за ней следили?

— Она любовница Блеза де Медема.

Билл от изумления не мог выговорить ни слова и некоторое время молчал, переваривая услышанное, а затем сказал:

— Первое. Как раз в то время, когда Вадон, по общему мнению, должен был раскапывать всю ту грязь, которая скопилась на де Медема, он отзывает своих псов. А теперь вот навещает даму его сердца. Мне кажется, я правильно понимаю поведение Вадона. Ведь не думаете же вы, что он соперник де Медема?

— Нет ничего невозможного в нашем мире, — сухо заметил Лантье.

— Так что же происходит, черт возьми?

— Я сам хотел бы знать. А пока буду все это раскапывать, я намерен удесятерить свою осмотрительность. — Голос полицейского звучал жестко. — И от вас требую того же. У меня еще много работы с этим делом. На несколько часов. Нужно кое с кем встретиться, предстоят серьезные разговоры, которые никак нельзя вести по телефону. Мне хотелось бы повидаться и с вами. Скажем, в пять часов вечера, на том же самом месте. Идет?

— Как скажете.

— Договорились. Если же случится так, что дело повернется в нежелательную для нас сторону, очень прошу вас: доверяйте мне.

— Я и так доверяю вам.

— Я прошу у вас полного доверия. Возможно, мне придется посадить вас в камеру предварительного заключения — чтобы уберечь вас.

— Сажайте. Как непрофессионал, я это понимаю так, что вы собираетесь арестовать меня. Я думал, что мы уже все это обговорили?

— Обговорили. Если не хотите, не надо. Поймите только, что это для вашего же блага; если все провалится, я хочу, чтобы вы были хоть в какой-то безопасности.

— Но пока все как будто идет прекрасно.

— Пока да. Я проверил документы, сестра там не значится. Они оформлены на имя фирмы Лихтенштейна. Насколько я могу судить, никто ничего не сможет узнать. Если только она не…

— Если только она никому ничего не рассказала? — перебил его Билл упавшим голосом.

Лантье ответил не сразу.

— Послушайте, — сказал он наконец, — не берите себе в голову. Мы же не знаем, что с ней случилось. — Помолчав, он заговорил, взвешивая каждое слово: — Но я не стал бы слишком успокаиваться. Если ее все-таки похитили… — Его голос пресекся.

— Да. Спасибо за совет.

— Простите. Но мы с вами зашли гораздо дальше, чем думаем. Кстати, сегодня вечером я намереваюсь познакомить вас с одним человеком.

— Кто это? — настороженно спросил Билл. — Вы разве забыли, что я социально опасный элемент номер один?

— Нет. Я не могу назвать его. Он очень близок к президенту, его доверенное лицо. Мы с ним знакомы целую вечность, и я бы доверил ему свою жизнь. — Лантье тихо засопел и холодно рассмеялся. — Может быть, уже доверил.

— Идет. Встретимся в пять, — после трехсекундного молчания отозвался Билл.

Вадон, выругавшись, сел и включил прикроватную лампу с украшенным кисточками абажуром. Протянул руку, взял телефонную трубку, по темному атласу пижамы побежали мягкие переливы.

— Да?

— Кристиан?

При звуках этого голоса он нахмурился, вертикальная складка на переносице углубилась.

— Вадон слушает. Кто вы такой? И почему вы звоните мне домой? Среди ночи?

Негодование его было вполне искренним. Он узнал голос, и сон с него как рукой сняло. Несколько дней назад он познакомился с этим смазливым блондинчиком на приеме у префекта полиции. Огорчения, последовавшие после самоубийства Ахмеда, несколько помрачили его разум, и он имел глупость пригласить этого человека выпить с ним. Тот оказался компьютерным фанатом. Дни и ночи напролет, а возможно, даже и выходные он проводил за компьютером в разведывательном управлении. Вадон уже пошел дальше: по рассеянности он дал парню номер телефона своей квартиры.

— Я же запретил вам звонить мне домой. И к тому же у меня есть звание. Вам следует называть меня министром. Запомните?

— Ну разумеется. Конечно, министр, — заикаясь, пробормотали на другом конце провода. — Простите меня, пожалуйста. Но здесь такое дело… Я… ну… я думал, вам небезынтересно будет узнать…

— Что интересного вы можете сообщить, разбудив меня среди ночи, вы, дурак безмозглый? — с притворной грубостью спросил министр, надеясь снова уловить льстивую интонацию в голосе парня.

— Это касается… э-э… графини де Берни, — дрожащим голосом промямлил парень.

Вадон побледнел и судорожно сглотнул, пытаясь успокоиться.

— Что вы имеете в виду? Господи, да зачем мне нужно что-то о ней знать?

— Ее досье было помечено красным. И там указано, что это сделано по вашему распоряжению. Вот я и подумал, что должен без промедления уведомить вас.

— В четыре часа утра? Ну тогда вы полный идиот.

И сам расслышал, как в его разгневанном голосе прозвучало натянутое притворство. Человек этот просто строго следовал инструкциям. Пометка, о которой он говорил, предназначалась для посылки предупреждения каждый раз, когда помеченный файл кто-то вызывал. А инструкция эта четко предписывала ответственным лицам, каковым и был звонивший Вадону человек, немедленно информировать об этом министра. Это правило действовало без всяких изменений со времен генерала де Голля, установившего его в надежде свести к минимуму ущерб, причиняемый бездельниками и доносчиками, и дать министрам возможность проследить за утечками информации.