Расплата - [38]

Ему хотелось охватить свою голову руками и выть от горя.

Кого бандиты выберут следующей жертвой? Отца, Веру, Петровича, кого- то из женщин или детей? Они за чужую безопасность требуют его собственную жизнь. Садись на самолет, вылетай в Москву, и все останутся живы. Все это он выложил Николаю Петровичу, отцу, Никитину и Лемешко.

— Андрей Михайлович, не сходи с ума. Ты кому веришь? Свете? Которая тебя трижды предала? Ты же сам нам рассказывал, что она тебе объяснялась в любви, а через три минуты рапортовала Виктору Гуку о выполнении задания. Прямо из твоих объятий прыгнула в самолет и умчалась в Москву в ЗАГС. Теперь она два месяца побыла замужем и опять рассказывает о своей любви. Все, что вокруг тебя происходит, базируется только на домыслах и догадках. Ты вдруг почему-то решил верить этим присланным убийцам, что у них одна мечта загрузить тебя в самолет и торжественно сопроводить в Москву. А может это Виктор Гук сходит с ума от ревности, что ты имел эту Свету, как хотел. И очень хочет прикончить тебя лично, но начать с того, что отрезать тебе твое мужское достоинство. Дело в том, что прикончить тебя здесь, им мало. Им нужны доказательства, что тебя нет в живых. Достать хорошую снайперскую винтовку очень сложно. Привезти ее с собой еще сложнее. Против тебя можно применить только пистолет или нож. Но ты находишься все время под охраной. Под нашей охраной. Если ты ее не видишь и не ощущаешь, то это говорит о нашем профессионализме. Но вот твое ближайшее окружение мы явно профукали. Мы Оксану, как и всех, строго предупреждали никуда одной не выходить. Обязательно в составе группы и сопровождении наших ребят. Она решила, что раз ей нужно купить совсем мало, а идти недалеко, то не стоит, кого-то беспокоить. Что она мигом смотается туда и обратно. Вот она случайно и попалась им в руки. Ее увели, допрашивали, а когда поняли, что она ничего не знает, то убили. Ну, не таскать же ее за собой и не оставлять же возле нее охрану. За одно, они объявили нам войну. Каждому из нас персонально. Нам и нашим семьям. Они же не знают, кто и какими сведениями обладает. Особое внимание нам надо обратить на тебя, Андрей и на Михаила Андреевича. Хотя каждый из нас представляет для них угрозу. В связи с тем, что они объявили нам войну, им ее надо вести активно. Они уже видят, знают, что их начала искать местная полиция. А полицейских здесь, как мошкары. У них осведомителей каждый второй. А они здесь чужие — гринго. Время играет против них. Сегодня — завтра с их стороны надо ожидать активных действий. Вообще, по всем правилам, тебя надо получше спрятать.

— Николай Петрович, хорошо, Вы меня спрячете. А сами полезете под пули? Будут рисковать ваши семьи, дети в то время, пока я буду отсиживаться в подвале. Ищут меня. Я не могу допустить, что бы из-за меня кого- то ранили или убили. Я сам себе этого никогда не прощу.

В разговор вступил, молчавший до этого Никитин Юрий Иванович:

— Андрей Михайлович, вот ты, сам того не желая, нас всех сидящих здесь просто паскудишь. Мы тебя прощаем потому, что понимаем — это все ты говоришь по недомыслию. В каких-то вопросах может ты и гений, но сейчас ты пацан пацаном. И рассуждения у тебя детские. Каждый человек зарабатывает на хлеб, делая то, что он умеет. Мы менты. Нас на охрану нанимает государство или отдельные частные структуры. Мы наемники. Когда мы берем на себя обязательства охранять и защищать, то прекрасно знаем, что это сопряжено с риском для жизни. Воевать, охранять, рисковать — это то, что мы умеем. Мы людей задерживаем, раним, калечим, убиваем. Но также и среди нас большое количество инвалидов, раненых и убитых. О том, что мы постоянно рискуем своей жизнью, знают наши жены и наши семьи. Если кто-то не хочет рисковать, тот может идти работать водителем, сантехником, преподавателем. Ты нам сообщил, что полезешь под пули впереди нас. Значит, когда получать дома, деньги, то мы впереди. А как выполнять свои обязанности, то мы все попрячемся. Ну и на хрен тебе такая охрана? Как мы будем смотреть друг другу в глаза, если сейчас соберем свои семьи в два домика, займем круговую оборону и будем ждать, когда тебя прикончат? Можно подумать, что все твои мучения окончатся, когда ты им сдашься? Давай об этом не думать. Самая лучшая оборона — это наступление. По Оксане плакать уже поздно, за Оксану надо мстить. Не только этим убийцам, но и тем, кто их сюда послал. Ты вот лучше думай, как выдернуть этот гнилой зуб вместе с корнями. Пломбочки и примочки здесь не проходят.

Мы все планируем вместе с тобой жить и работать еще много лет. Здесь наша сбывшаяся мечта. Это будущее наших детей, А ты хочешь нас убедить добровольно на этом поставить крест? Каждый мужик, хочет он этого или не хочет, в своей жизни ведет войну. Это твоя война. Вот и воюй. А мы твоя армия. Для сведения, мы по всем меркам, очень хорошие профессионалы.

— Сынок, я тобой горжусь. Ты для меня открыл совсем другую жизнь. За свое место под солнцем надо воевать. В любой войне могут быть потери. Могут ранить, могут убить. Будда учил — у людей нет прошлого. То, что прошло уже не вернуть и нет причин плакать и стонать, сожалея об упущенных возможностях и прошедшем счастье. У человека нет будущего. Оно может просто не наступить. Надо радоваться сегодняшнему дню и жить настоящим. Бессмертных не было, нет и не будет. В тебя верят люди. Они связали с тобой свою судьбу и судьбу своих семей. Сдаться без боя ты просто не имеешь права. Хочешь, мы проголосуем? Кто за то, чтобы воевать до победного конца? Полностью все — за. Кто за то, чтобы сдаться, а Андрею выйти с белой тряпкой в руке? Все — против. Вот тебе ответ всех тех, кто рядом с тобой. Ты не имеешь права сдаваться. Тебе все понятно?