Распечатки прослушек интимных переговоров и перлюстрации личной переписки. Том 1 - [121]
— А зачем вот вам, например, моя фамилия? — вдруг, с ехидцей, сочно, низким трубным голосом, не вставая с места вымолвил хитроглазый широконосый старец в роскошном темно-синем вельветовом костюме и белой рубашке — словом, вырядившийся как на последний парад, и, с достоинством, прямо, горделиво держа осанку, сидевший по центру у противоположной стены, ноги крепко расставив, как будто играл на баяне. — И вообще: кто гарантирует, что тут нас не прослушивают и не записывают? А? А потом не отправляют куда следует?!
Медная лампа в центре потолка подозрительно моргнула.
— Ну, не представляйтесь, если не хотите! — миролюбиво заныл от своей стенки Дябелев. — Товарищи! Нужен порядок и полная демократия! Все по порядку — и не больше пяти минут. Так, кто там следующий…?
Следующим вскочил пятничный лыбящийся дурачок в русской косоворотке — и почему-то стал пропагандировать — как ориентир и как место жизни — Шамбалу.
— Так, попрошу: свои пять минут вы уже выбрали, — слукавил Дябелев. — Следующий, пожалуйста. И по теме, пожалуйста.
Молодой бородач с тетраэдэрным подбородком, которого Елена уже тоже видела в пятницу, от лица еще более непонятной (и еще менее благозвучной) аббревиатуры, чем Дябелевская, провозгласил, что «кому-то на компромисс с официальными органами идти все-таки придется» — «иначе передавят как букашек».
— Я, впрочем, совсем не убежден, что не передавят как букашек даже и в том случае, если на компромисс мы пойдем… И тогда будет еще обиднее… — тут же самокритично добавил он, звучно и энергично поскребя бороду сразу всеми костлявыми пальцами правой.
— Вот-вот товарищи! — встрял неожиданно Дябелев, вытянувшись опять, напряженно выпятив несуществующее пузо и обведя всех умоляющим взором. — Извините что злоупотребляю функциями: мы видели, как это уже бывает… — говорил он, махая головой куда-то в прихожую. — …Горбачева могут скинуть в любой момент! Раз — и переворот! А всех, кто засветился в народных движениях — в тюрьмы и психбольницы! — плаксиво указывал он головой уже куда-то в дальний, межоконный пролет комнаты. — И введут в одночасье чрезвычайное положение! Повод могут использовать любой. Например — беспорядки в национальных республиках, а беспорядки такие спровоцировать, как мы знаем, им ничего не стоит… — тут Дябелев сглотнул и нервно пригладил ладонью свои спиралеобразные седоватые вихры, да так и оставил руку на лбу, как будто прикрываясь от яркого света. — …И вот во избежание таких сценариев, — продолжил он, потупившись, — во избежание надо, наступив себе на горло, наступив, в смысле, на глотку собственной песни, единым фронтом выразить Горбачеву единогласную персональную поддержку…
— И, простите за прямоту — просто не дадут, без компромисса, помещений… — прозаически добил его мысль бородач — и сел на место, крепко закусив верхние короткие волосики бородки.
В дебатах был объявлен краткий перекур.
— На лестницу, на лестницу, товарищи! Не курите в квартире, умоляю! — громко упрашивал массы Дябелев. — У меня маляри… То есть — аллергия!
Ожидая, пока прилежные сидуны первых стульев встанут, и отвалят куда-нибудь с прохода, Елена со скукой глядела направо, поверх голов, по очереди в каждое окно, чуть прищурившись, рассредоточив взгляд и расщепляя взглядом свет: сырой, талый свет. Ох, не развезло бы все на улице…
— Девушка, вот вы серьезно, что ли, всё это? — услышала она вдруг справа над ухом. — Вы серьезно, что ли, все это говорили? Э-эх, девушка-девушка… Да плюньте вы на эту всю ерунду: поедем с нами лучше на охоту… Не хотите на охоту?! Тогда на рыбалку… — продолжал, подсаживаясь к ней, незнакомый румяный юноша с самой что ни на есть задушевной интонацией и с лицом камбалы, у которой профиль почему-то случайно поставили анфас.
— С кем это «с вами»? — переспросила Елена, с тяжкой гадливостью рассматривая бройлерные губы и мясной, большой, животный расплющенный лоб охотолюба.
— А я здесь представляю партию зеленых. Знаете…? Природу мы любим! И от всяких глупостей людей спасаем. Махнем с нами, а? В следующие выходные! Машина есть, коттеджи там — готовые, зимние, есть! На Истру…
Увидев освободившийся проходик между стульями, Елена встала.
— Зачем вы тут с ними свою юность гробите — поедемте! — привстал юноша вместе с ней. — У нас там с местными милиционерами договоренность, — знойно шепча, принялся хватать он ее за правый локоть, — они нам разрешают даже с динамитом рыбачить! Милиционеры там — хорошие, крепкие, надежные ребята. Вы карпа когда-нибудь копченого ели? — услышала она уже спиной тихие зазывания кругломордой сирены.
С омерзением Елена выскочила из комнаты, продираясь против течения уже ввалившейся с лестничной клетки обратно, разившей куревом толпы, и мысленно ругая себя, с противоречивой одновременностью, и за то, что выступила недостаточно круто, слишком по-детски, без упоминания фактов («А надо было врезать, чтоб никто не смел вякать ни про человекообразный социализм — ни про надежных ментов с динамитом!») — и еще больше за то, что вообще в этой безмозглой свальной непотребщине приняла участие.
Благодин в гостинном безобразии задействован не был — да и вообще куда-то как будто в воздухе растворился — нигде теперь его сухонькой низенькой фигурки видно не было. «Ага, затащил меня сюда — а сам свалил! «Дебаты, дебаты, занимайте место»… Гадость какая!» — злорадно твердила себе под нос на ходу Елена.
Я проработала кремлевским обозревателем четыре года и практически каждый день близко общалась с людьми, принимающими главные для страны решения. Я лично знакома со всеми ведущими российскими политиками – по крайней мере с теми из них, кто кажется (или казался) мне хоть сколько-нибудь интересным. Небезызвестные деятели, которых Путин после прихода к власти отрезал от властной пуповины, в редкие секунды откровений признаются, что страдают жесточайшей ломкой – крайней формой наркотического голодания. Но есть и другие стадии этой ломки: пламенные реформаторы, производившие во времена Ельцина впечатление сильных, самостоятельных личностей, теперь отрекаются от собственных принципов ради новой дозы наркотика – чтобы любой ценой присосаться к капельнице новой властной вертикали.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Многие задаются вопросом: ради чего они живут? Хотят найти своё место в жизни. Главный герой книги тоже размышляет над этим, но не принимает никаких действий, чтобы хоть как-то сдвинуться в сторону своего счастья. Пока не встречает человека, который не стесняется говорить и делать то, что у него на душе. Человека, который ищет себя настоящего. Пойдёт ли герой за своим новым другом в мире, заполненном ненужными вещами, бесполезными занятиями и бессмысленной работой?
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Странные события, странное поведение людей и окружающего мира… Четверо петербургских друзей пытаются разобраться в том, к чему никто из них не был готов. Они встречают загадочного человека, который знает больше остальных, и он открывает им правду происходящего — правду, в которую невозможно поверить…
Юрка Серов — попаданец! Но он попал не в сказочный мир, не в параллельную вселенную, не на другую планету. Из тёплого кресла институтской лаборатории он выпал на Крайний Север 90-х. И причина банальна: запутался в женщинах. Брат позвал, и он сбежал. Теперь ему нужно выживать среди суровых северных парней, в полевых условиях, в холоде, в жаре, среди бескрайних болот и озер. «Что было, что будет, чем сердце успокоится»? А главное: сможет ли Юрка назвать себя мужиком? Настоящим мужиком.
Все еще тревожна тишина в Афганистане. То тут, то там взрывается она выстрелами. Идет необъявленная война контрреволюционных сил против Республики Афганистан. Но афганский народ стойко защищает завоевания Апрельской революции, строит новую жизнь.В сборник включены произведения А. Проханова «Светлей лазури», В. Поволяева «Время „Ч“», В. Мельникова «Подкрепления не будет…», К. Селихова «Необъявленная война», «Афганский дневник» Ю. Верченко. В. Поволяева, К. Селихова, а также главы из нового романа К. Селихова «Моя боль».
Дебютный роман Влада Ридоша посвящен будням и праздникам рабочих современной России. Автор внимательно, с любовью вглядывается в их бытовое и профессиональное поведение, демонстрирует глубокое знание их смеховой и разговорной культуры, с болью задумывается о перспективах рабочего движения в нашей стране. Книга содержит нецензурную брань.