Расовые мифы нацизма. Врага надо знать! - [81]
Дневник Геббельса, запись за 23 января 1941 г.: «Трудности с обеспечением мясом». «Вероятно, с мая мы вынуждены будем сократить рацион мясных продуктов и жиров».[738]
И сократили. Запись в его дневнике от 1 мая: «Со 2 июня [нормы выдачи] мяса будут сокращены на 100 г. в неделю».[739] До каких размеров уменьшились нормы, также известно — бывший статс-секретарь Министерства по продовольствию Рике указывает, что в период с 30 июня по 27 июля 1941 г. недельные нормы выдачи составляли 400 г. мяса, а также 2250 г. хлеба, 263 г. жиров, 225 г. сахара и 175 г. мармелада.[740]
Очень интересны последующие записи Геббельса: «Я дал прессе указание, каким образом следует комментировать сокращение нашего мясного рациона. Следует прежде всего указать на то, что мы перед мировой войной в мирное время употребляли значительно меньше мяса».[741] Т. е. потребление мяса в Рейхе даже в мирном 1938 г. (с описания которого я и начал рассказ об экономических достижениях Рейха) было, по официальному признанию нацистов (довод-то планировался для пропаганды в массах), куда меньше, чем даже 400 г. в неделю!
Июнь 1941 г.: «Снабжение Берлина налажено крайне скверно. Нет картофеля, мало овощей».[742] Детом не хватает овощей… Если уж так плохо снабжается даже столица Рейха, то что уж тут говорить о снабжении страны в целом…
Нет, как видим, не искажал ничего Ширер — та же картина складывается и из чтения дневников убежденнейшего (и осведомленнейшего) нациста Геббельса…
Хлеба, по словам Геббельса, пока хватает. Но осталось ненадолго — уже с сентября 1941 г. (на третий год начатой в сентябре 1939 г. войны) все имеющиеся в Рейхе хлебные запасы подойдут к концу. Запись за 1 мая 1941 г.: «Если мы вступим в третий год войны, то лишимся последних хлебных резервов».[743]
И это понимал не только Геббельс — ощущение приближающегося продовольственного краха витало в нацистских верхах. Как пишет один из виднейших современных немецких историков (старший научный советник Военно-исторического научно-исследовательского института во Фрейбурге, в наши дни заведующий отделом «Мировые войны» Военно-исторического института Бундесвера, профессор) Рольф-Дитер Мюллер: «Неожиданно быстрое исчезновение собственных запасов и все возрастающие трудности на оккупированных территориях вынудили прибегнуть уже в 1941 г. к строгим ограничениям». «Немецкое население реагировало с особым непониманием и озлобленностью на сокращение продовольственных пайков, хотя военное положение после дальнейших побед на Балканах именно в этот момент представлялось блестящим. Но ответственные руководители увидели в этом подтверждение прогноза, согласно которому ожидавшийся осенью 1941 г. тяжелый кризис в сфере снабжения «рейха» продуктами питания мог быть предотвращен лишь в результате прорыва к продовольственным источникам СССР. Тот факт, что темы питания и обусловленной войной тупиковой ситуации в этой сфере лежат в основе почти всех сообщений о настроениях населения, свидетельствует о начавшем назревать в его среде кризисе доверия».[744]
И единственный выход — захватить Советский Союз и ограбить его жителей в пользу Рейха, что и было прямо заявлено на упомянутом совещании (посвященном целям в войне с СССР) 2 мая 1941 г: «Войну следует продолжать только в том случае, если на третьем году ее ведения весь вермахт будет снабжаться продовольствием из России».[745] Иначе его (как и прочих немцев) кормить будет просто нечем…
В контексте этой темы и развиваются последующие месяцы. У Геббельса в июньских записях как будто слюнки текут в предвкушении: «Сырьевые ресурсы этой богатой страны теперь мы сможем использовать». «Богатые поля Украины манят».[746]
Запись в дневнике Геббельса датирована 16 июня, а 20-го выступает (уже официально) с закрытой речью Розенберг (рейхсминистр восточных оккупированных территорий), и речь все об этом же: «Обеспечение продовольствием германского народа в течение этих лет несомненно будет главнейшим германским требованием на Востоке, южные области и Северный Кавказ должны будут послужить компенсацией в деле обеспечения продовольствием германского народа. Мы не берем на себя никакого обязательства по поводу того, чтобы кормить русский народ продуктами из этих областей изобилия».[747]
И грабили, грабили беспощадно: «В сентябре [1941 г. ] фашистская пресса сообщила о прибытии первых продовольственных эшелонов в Берлин. Примерно через год Розенберг сообщил о прибытии трехтысячного эшелона с продовольствием из оккупированных советских областей и добавил, что без этих поставок невозможно было бы обеспечить снабжение продуктами питания население Германии».[748] «В войну положение на немецком продовольственном рынке во многом «стабилизировали» за счет ограбления оккупированных стран: в 1941–1943 гг. в Германию было вывезено 25 млн тонн продовольствия, за счет чего на четверть были увеличены гражданские рационы».[749]
Но и награбленных летом и осенью 1941 г. запасов продуктов в Советском Союзе опять хватило ненадолго (как и награбленное летом 1940 г. в Западной Европе закончилось в считаные месяцы) — и весной 1942 г. вновь сокращается выдача продуктов по карточкам! «Распоряжение Гитлера о сокращении с апреля 1942 г. карточных норм Геббельс распорядился держать в строжайшей тайне, но слух об этом каким-то образом просочился в общество и моментально распространился. Истинные масштабы негативного воздействия снижения карточных норм превзошли самые худшие ожидания нацистского руководства, некоторая часть населения была просто подавлена этим известием. СД передавала из Берлина, что перспектива питаться хуже, чем все европейцы, чрезвычайно угнетала людей. Чувство, что досыта теперь уже не поесть, поскольку есть просто нечего, подавляло население (особенно рабочих, занятых на тяжелом производстве, а также домохозяек, которые часами стояли в очередях, не зная, достанется ли им брюква, подмороженная капуста, картофель плохого качества или они уйдут ни с чем)». «Из Рура СД передавала, что из продовольственных магазинов исчезли рыба, яйца, овощи, фасоль, продукты детского питания».
