Расколотый рай - [14]

— Да, сэр. Запрос поступил буквально в последнюю минуту. Я сделала это лично.

Траск облокотился о край письменного стола и принялся рассматривать изящный корпус телефонного аппарата на мраморной подставке.

— Запрос на приглашение, кажется, поступил от консультанта по искусству?

— Это верно.

— У нас есть какие-то материалы о роли Алексы Чемберс в этом проекте?

— Позвольте, я проверю.

Траск услышал в трубке шелест бумаг и представил письменный стол Гленды, где все было разложено с невероятной рациональностью.

Она отозвалась через несколько секунд.

— Вот список, но упоминание о связи Алексы Чемберс с проектом отсутствует. Все, что у меня есть, так это ее адрес в Авалоне.

— Посмотрите, можно ли установить ее связь с проектом. Выясните, возможно, она была поставщиком или посредником.

— Конечно, сэр.

— И еще, Гленда.

— Да?

— Сделайте это осторожно, ладно?

— Что вы, сэр. Ведь я руковожу отделом рекламы и связи с прессой. — В ее голосе не было и намека на какую-то растерянность, только профессиональная уверенность в чистом виде. — Здесь, как нигде, следует соблюдать осторожность. Без этого я ничто.

— Извините, но лучше, чтобы Вэйл не знал, что я интересовался этим списком.

— Я поняла. Он может обидеться. Художественные натуры такие ранимые.

— Да, примерно такие же, как и мы с вами, натуры деловые.

Гленда замолкла на пару секунд. Траску захотелось знать, не прокручивает, ли она сейчас в своей аккуратной, образцово организованной головке мысль, стоит или нет ей в этом месте засмеяться. Когда Гленда возобновила разговор, ее интонация не изменилась — очевидно, она пришла к заключению, что даже вежливый смешок здесь неуместен.

— Мисс Чемберс может и не иметь прямого отношения к проекту. Вы же знаете, что это за люди из мира искусств, эти архитекторы и дизайнеры, искусствоведы. Очень часто они рассылают приглашения клиентам, друзьям и родственникам, чтобы показать свою работу.

— Спасибо, Гленда. Свяжитесь со мной, когда обнаружите, к какой категории относится мисс Чемберс.

— Хорошо, сэр.

Траск медленно положил трубку. Затем оттолкнулся от стола и прошел по толстому ковру к застекленной створчатой двери.

Повернув изящную ручку, настоящее произведение искусства дизайна, он вышел на балкон. В лицо пахнул теплый ветерок, наполненный чистым ароматом пустыни, легкий, как шелковый женский шарф.

«Отец, ты был бы доволен тем, во что превратился наш старый особняк».

Общую концепцию устройства отеля, основанную на задумках Харри Траска, разработал Натан. Основой послужил авалонский особняк, построенный в тридцатые годы одним бывшим гангстером, который приехал в Аризону после отмены «сухого закона». Этот особняк в конце концов достался Харри Траску, который мечтал превратить его в курортный отель. Сейчас его мечта сбылась. Правда, от прежнего особняка почти ничего не осталось.

Натан говорил, что архитектура отеля являет собой гибрид идей Франка Ллойда Райта и испанского колониального стиля. Траску же он казался воплощением голливудских фантазий в чистом виде, прямо из фильмов тридцатых годов. А он знал, какую силу имеет хорошая фантазия.

В самом низу, отражая лучи полуденного солнца, посверкивал открытый бассейн, украшенный причудливыми скульптурами. За ним виднелось поле для гольфа загородного клуба «Красный каньон». Легкомысленную роскошь цивилизации обрамляла мрачная, не подвластная времени суровая красота окружающих гор, имеющих форму башен со шпилями и крепостных валов рыжеватого цвета.

«После того как я фактически всю жизнь прожил в царстве облачной прохлады тихоокеанского северо-запада, — удивлялся сам себе Траск, — эти пугающе нереальные утесы и ущелья в окрестностях Авалона должны были бы восприниматься мной, как совершенно чуждые…»

Приехав сюда три дня назад, он оказался полностью неподготовленным к тому воздействию, какое оказала на него здешняя природа, и все еще не мог понять, почему в тридцать пять лет его так внезапно захватил этот ландшафт, как будто перенесенный из научно-фантастического романа.

Помнится, двенадцать лет назад от обозрения этих мест он никакого удовольствия не получал. Тогда он провел здесь всего лишь сорок восемь ужасных часов — похороны отца, тревога за будущее, свое и брата, и бесконечные попытки преодолеть в себе чувство вины, которое разъедало нутро. Единственное, что он испытывал тогда к Авалону, это ненависть.

Но на этот раз все складывалось совершенно иначе. При въезде в город он встретил у Авалонского обрыва эту женщину с глазами, похожими на магические кристаллы.

Перед ним снова возник ее образ. Гладкие темные волосы, обрамляющие красивое, слегка скуластое лицо, правильной формы нос и внимательная настороженность спокойных, прекрасных голубовато-зеленых глаз.

Когда она повернулась к нему спиной и пошла по дорожке, в ее движениях, походке было столько подспудной неосознанной чувственности, что у Траска на мгновение перехватило дыхание.

Она не носила серебряного браслета с бирюзовыми камешками. В таких браслетах ходила добрая половина города. Его отсутствие, насколько он мог судить, указывало на то, что участницей массовки «Института других измерений» она не является.