Расколотая цивилизация - [12]
---------------------------
[48] - См.:Bell D. The Coming of Post-Industrial Society. P. XVI, XIX.
---------------------------
тижение материальным производством естественного предела своего развития. Данное утверждение не должно восприниматься как тезис о снижении значения и роли материальной составляющей общественной жизни; это было бы недопустимым упрощением картины новой социальной реальности. Говоря о пределе развития материального производства, мы подчеркиваем прежде всего два момента, отражающих особенности соответственно объективных и субъективных процессов, важных с точки зрения становления постэкономического общества. С одной стороны, сегодня как никогда заметно снижение роли и значения материальных факторов производственного процесса. Об этом красноречиво свидетельствуют следующие факты. В 60-е и 70-е годы исследователи постиндустриального общества неоднократно отмечали, что оно может быть охарактеризовано как базирующееся на производстве и потреблении услуг[49]. В обоснование этой формулы приводилось в первую очередь радикальное изменение структуры рабочей силы в развитых индустриальных странах, и особенно в США, после второй мировой войны. Согласно принятой статистической классификации, в начале XIX века в сельском хозяйстве США было занято почти 75 процентов рабочей силы[50]; к его середине эта доля сократилась до 65 процентов, тогда как в начале 40-х годов XX столетия она упала до 20, уменьшившись в три с небольшим раза за сто пятьдесят лет. Между тем за последние пять десятилетий она уменьшилась еще в восемь раз и составляет сегодня, по различным подсчетам, от 2,5 до 3 процентов[51] . Незначительно отличаясь по абсолютным значениям, но полностью совпадая по своей динамике, подобные процессы развивались в те же годы в большинстве европейских стран[52]. В результате с 1994 года статистические органы США перестали учитывать долю фермеров в составе населения из-за ее незначительности[53]. Одновременно произошло не менее драматическое изменение в доле занятых в промышленности. Если по окончании первой мировой войны доли работников сельского хозяйства, промышленности и сферы услуг (первичный, вторичный и третичный секторы производства) были приблизительно равными, то к концу второй мировой войны доля третичного сектора пре
-------------------------------
[49] - См.: Bell D. The Coming of Post-Industrial Society. P. 163; Bneynski Zb. Between Two Ages. N.Y., 1970. P. 9-10; NaisbMJ. Megatrends. The New Directions, Transforming Our Lives. N.Y., 1984. P. 7-9, и др.
[50] - См.: Davis В., Wessel D. Prosperity. The Coming Twenty-Year Boom and What It Means to You. N.Y., 1998. P. 9.
[51] - См.: Rifkin J. The End of Work. N.Y., 1995. P. 110.
[52] - См.: Berger S. The Traditional Sector in France and Italy // Berger S., Piore M.J. Dualism and Discontinuity in Industrial Societies. Cambridge, 1980. P. 94-95.
[53] - См.: Celente G. Trends 2000. How to Prepare for and Profit from the Changes of the 21st Century. N.Y., 1997. P. 134.
---------------------------------
восходила доли первичного и вторичного вместе взятых[54] ; если в 1900 году 63 процента занятых в народном хозяйстве американцев производили материальные блага, а 37 -- услуги, то в 1990 году это соотношение составляло уже 22 к 78[55] , причем наиболее значительные изменения произошли с начала 50-х годов, когда прекратился совокупный рост занятости в сельском хозяйстве, добывающих и обрабатывающих отраслях промышленности, в строительстве, на транспорте и в коммунальных службах, то есть во всех отраслях, которые в той или иной степени могут быть отнесены к сфере материального производства[56] . В 70-е годы в странах Запада (в Германии с 1972 года, во Франции -- с 1975-го[57] , а затем и в США) началось абсолютное сокращение занятости в материальном производстве, и в первую очередь -- в материалоемких отраслях массового производства. Если в целом по обрабатывающей промышленности США с 1980 по 1994 год занятость снизилась на 11 процентов[58], то в металлургии спад составил более 35 процентов[59] . Тенденции, выявившиеся на протяжении последних десятилетий, кажутся сегодня необратимыми; так, эксперты прогнозируют, что в ближайшие десять лет 25 из 26 создаваемых нетто-рабочих мест в США придутся на сферу услуг[60] , а общая доля занятых в ней работников составит к 2025 году 83 процента совокупной рабочей силы[61]. В последние годы особое внимание социологов привлекает и то, что значительное число работников, статистически относимых к занятым в промышленности, в действительности выполняет функции, которые не могут быть расценены непосредственно как производственные. Если в начале 80-х годов доля работников, напрямую занятых в производственных операциях, не превышала в США 12 процентов[62] , то сегодня она сократилась до 10 процентов[63] и продолжает снижаться; однако существуют и более резкие оцен
---------------------------------
[54] - См.: The Economist. 1996. September 26. Р. 7.
[55] - См.: Judy R. W., D'Amico C. Workforce 2000. Work and Workers in the 21st Century. Indianapolis (In.), 1997. P. 44.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Владислав Иноземцев — один из тех специалистов, чьи прогнозы всегда сбываются. Ведущий российский экономист, социолог и политический деятель, он является автором более 300 печатных работ, опубликованных в России, Франции, Великобритании и США.B своей новой книге В. Иноземцев рассуждает о самой актуальной теме в жизни современной России — что принесут нашей стране и нашему народу санкции Запада против РФ? У автора свой взгляд на эту проблему, основанный на глубоком знании экономической и политической обстановки в мире и России.
Эволюция человека не просто продолжается: биотехнологии многократно ускоряют и углубляют, форсируют ее, превращая в реальность самые смелые домыслы. Каким будет человеческий облик через полтора десятилетия? И как его изменение изменит отношения между людьми и цивилизациями?
В этой книге историк Александр Абалов и экономист и публицист Владислав Иноземцев рассматривают прошлое, настоящее и будущее нашей страны с точки зрения эволюции ее имперской сущности. По мнению авторов, Россия являлась и является бесконечной империей: с самого зарождения и до наших дней, как бы ни называлась страна, она воспроизводила и воспроизводит имперские стратегии и тактики поведения, оставаясь угрозой для соседей и подавляя ростки федерализма и самоуправления внутри самой себя. Авторы рассуждают, как и почему, под влиянием каких исторических причин и социально-политических процессов Россия стала такой, какой мы ее знаем; рассматривают черты сходства и различия с другими великими европейскими империями; прослеживают особенности ее возвышения и упадка и пытаются понять, какое будущее ожидает эту империю в современном, неимперском мире.
Россия — страна, безусловно, особенная, как это любят подчеркивать кремлевские идеологи, однако сложно найти хотя бы одну сферу, в которой такая особость указывала бы на прогрессивный характер и выгодно отличала ее от остальных государств. История последних полутора десятилетий — от пугающей своими темпами деиндустриализации до попыток воссоздать советскую империю через ренессанс идеологии и религиозного мировоззрения — все четче указывает на то, что Россия осознанно разворачивается от современности к архаике.
В новой книге писателя Андрея Чернова представлены литературные и краеведческие очерки, посвящённые культуре и истории Донбасса. Культурное пространство Донбасса автор рассматривает сквозь судьбы конкретных людей, живших и созидавших на донбасской земле, отстоявших её свободу в войнах, завещавших своим потомкам свободолюбие, творчество, честь, правдолюбие — сущность «донбасского кода». Книга рассчитана на широкий круг читателей.
«От Андалусии до Нью-Йорка» — вторая книга из серии «Сказки доктора Левита», рассказывает об удивительной исторической судьбе сефардских евреев — евреев Испании. Книга охватывает обширный исторический материал, написана живым «разговорным» языком и читается легко. Так как судьба евреев, как правило, странным образом переплеталась с самыми разными событиями средневековой истории — Реконкистой, инквизицией, великими географическими открытиями, разгромом «Великой Армады», освоением Нового Света и т. д. — книга несомненно увлечет всех, кому интересна история Средневековья.
Нет нужды говорить, что такое мафия, — ее знают все. Но в то же время никто не знает в точности, в чем именно дело. Этот парадокс увлекает и раздражает. По-видимому, невозможно определить, осознать и проанализировать ее вполне удовлетворительно и окончательно. Между тем еще ни одно тайное общество не вызывало такого любопытства к таких страстей и не заставляло столько говорить о себе.
Южный полюс, как и северный, также потребовал жертв, прежде чем сдаться человеку, победоносно ступившему на него ногой. В книге рассказывается об экспедициях лейтенанта Шекльтона и капитана Скотта. В изложении Э. К. Пименовой.
Монография представляет собой исследование доисламского исторического предания о химйаритском царе Ас‘аде ал-Камиле, связанного с Южной Аравией. Использованная в исследовании методика позволяет оценить предание как ценный источник по истории доисламского Йемена, она важна и для реконструкции раннего этапа арабской историографии.
Слово «синто» составляют два иероглифа, которые переводятся как «путь богов». Впервые это слово было употреблено в 720 г. в императорской хронике «Нихонги» («Анналы Японии»), где было сказано: «Император верил в учение Будды и почитал путь богов». Выбор слова «путь» не случаен: в отличие от буддизма, христианства, даосизма и прочих религий, чтящих своих основателей и потому называемых по-японски словом «учение», синто никем и никогда не было создано. Это именно путь.Синто рассматривается неотрывно от японской истории, в большинстве его аспектов и проявлений — как в плане структуры, так и в плане исторических трансформаций, возникающих при взаимодействии с иными религиозными традициями.Японская мифология и божества ками, синтоистские святилища и мистика в синто, демоны и духи — обо всем этом увлекательно рассказывает А.