Расизм и антисемитизм в гитлеровской Германии. Антинацистское Сопротивление немецких евреев - [2]

Немецкие евреи различной политической и мировоззренческой ориентации твердо придерживались, насколько и как долго это было возможно, своей библейско-гуманистической максимы, согласно которой человеческая жизнь самоценна; нужно спасать и сохранять в безопасности свою жизнь и жизни своей семьи и друзей. В этом немецкие евреи напоминали просвещенных русских и советских граждан тех лет, которые считали индивидуальные или групповые акции, направленные против всемогущего сталинского террористического аппарата менее эффективными и желательными, чем возможность бегства или исчезновения из поля зрения властей.

Как и жертвы сталинского террора, немецкие евреи и другие немецкие противники Гитлера на своем опыте убедились, что структура национал-социалистской террористической системы делала бесполезными любые средства открытой борьбы с гитлеровской гидрой; более того, последствия этой борьбы могли быть контрпродуктивными. Они понимали, что для спасения человеческих жизней от насилия было лишь одно средство – сохранение индивидуальной и коллективной жизни путем побега; сначала жизнь в подполье или анонимное существование, потом, если возможно, бегство за границу.

Уменьшение числа учеников-евреев в школах Германии, которое ученики и учителя с тревогой отмечали в начале каждого нового учебного года, было также проявлением единственно разумной формы еврейского Сопротивления; как форму Сопротивления можно рассматривать и увеличение числа немецко-еврейских и немецких сотрудников разведывательных и пропагандистских служб стран антигитлеровской коалиции.

Еврейские семьи, находившиеся под угрозой национал-социалистского геноцида, старались не попадать под пресс смертоносных распоряжений и законов. В качестве акта протеста можно рассматривать эмиграцию этих семей из Германии или попытки отправить за границу своих молодых родственников, с которыми они связывали свои надежды. На фоне сужения альтернатив и отсутствия жизненных перспектив в повседневной жизни гитлеровской Германии становится понятно, почему не только перемещение в пространстве (бегство за границу), но и экзистенциальный уход из жизни – добровольная смерть – могли стать для евреев возвышенной формой политического и морального Сопротивления.

Когда врачи тайно передавали ампулы с ядом своим еврейским согражданам, которые тщетно пытались получить заграничный паспорт и не имели возможност незаконной эмиграции из Германии, то и те, кто передавали яд, и те, кто его принимал, совершали совместный акт Сопротивления национал-социалистскому насилию. Точно неизвестно, сколько людей после предупреждения (оно могло стоить жизни тому, кто предупреждал) об ожидающей на следующий день депортации приняли яд или покончили самоубийством другим способом. В списки на депортацию «юденраты» включали на 10–15 % больше людей, чем предписывали правила железнодорожных перевозок. Очевидно, это и был процент добровольно ушедших из жизни. Во всех этих случаях речь шла о настоящем акте Сопротивления против организованного национал-социалистами массового уничтожения. Такой поступок современники воспринимали как трагический, но героический.

Я вспоминаю послевоенные детские прогулки по родному городу Эрфурту (Тюрингия), когда мама показывала мне дома, из окон которых совершили смертельный прыжок на мостовую ее еврейские друзья, или же где жили знакомые еврейские семьи, которые в узком семейном и дружеском кругу приняли яд, зная, что следующим утром за ними придут. При этом я слышала от мамы истории человеческих жизней, полные достоинства и величия, узнавала о трагедии этих людей. Эти люди тоже были героями Сопротивления, которые, не имея возможности спастись, неопределенному самоутешению предпочли самоубийство.

Примером тому, при каких условиях немецкие евреи в это время решались на Сопротивление, может по аналогии служить судьба моего деда, который как немец, гуманист, сторонник Веймарской республики и социал-демократ с 1933 г. публично заявлял, что Гитлер – это война, а война – это разрушение Германии. Дед был среди сотен тех людей, которые в 1934 г. в каждом крупном немецком городе прямо с улицы, без уведомления родственников были взяты под «превентивный арест» (т. е. якобы под защиту от «угрожавшего им справедливого народного гнева») и отправлены в концлагерь, где подвергались физическим и духовным унижениям. Затем деда отпустили домой, предупредив, что в следующий раз он уже не выйдет живым. Этот опыт «превентивной защиты», который мой дед делил со многими своими единомышленниками (среди них были еврейские друзья и знакомые – не все из них пережили эту начальную кампанию запугивания), научил его, что бороться ответным насилием против национал-социалистского террора бесполезно и опасно.

Акции протеста заменяла скрытая помощь соседей и друзей, а также совершенный как можно раньше побег из страны людей, находящихся под угрозой уничтожения. Так мой дед, уже пострадавший от режима, в своей квартире тайно по ночам готовил своих еврейских знакомых к бегству за границу, давая им инструкции и обучая иностранным языкам. На верхней одежде этих людей была нашита желтая метка – «еврейская звезда». Как взывал из Берлина к своим единоверцам еврейский активист Роберт Велып, сторонник переселения евреев в Палестину: «Носите же с гордостью это желтое пятно». Этот призыв ясно показывает, что Сопротивление было для немецких евреев не проявлением внешнего, эффектного, но неэффективного действия, а скорее вопросом внутреннего самосознания.