Раса и этнос - [46]

— «Не среди наций рождаются национальные движения, а, наоборот, на почве национальных движений, достигших определенного развития народов, оформляется идея нации. Нельзя не согласиться с Э. Геллнером, что „нации создает человек, нации — это продукт человеческих убеждений, пристрастий и наклоностей. Обычная группа людей (скажем, жителей определенной территории, носителей определенного языка) становится нацией, если и когда члены это группы твердо признают определенные общие права и обязанности по отношению друг к другу в силу объединяющего их членства. Именно взаимное признание такого товарищества и превращает их в нацию, а не другие общие качества, какими бы они ни были, которые отделяют эту группу от всех стоящих вне ее“. У этого же автора есть еще более лаконичное определение нации, заимствованное у Карла Ренана, — это своего рода „постоянный, неформальный, извечно подтверждаемый плебисцит“».[103]

В другом месте Тишков вновь приводит эту же полюбившуюся ему мысль об этносе как «постоянном внутреннем референдуме», существующем якобы в сознании индивида. На наш взгляд это верх абсурда, и в действительности существование этноса это вовсе не субъективно-идеалистический «постоянный внутренний референдум», достойный лишь жалкого рефлектирующего ничтожества, а скорее постоянный экзамен общности на силу, жизнестойкость и конкурентность, где «неуд» равнозначен смерти.

Тишков, однако, продолжает ссылаться на авторитеты.

Явно преждевременно настаивая, что «нищета примордиализма и демистификация этнических привязанностей» (Эллер, Коуглан) стали общепризнанными в науке, Тишков вслед за Ричардом Дженкинсом считает, что важность этих дебатов сохраняется, поскольку «грубый примордиализм — это в основном обыденный взгляд, но обладающий огромной силой в современном мире».[104]

Досада горе-теоретиков на факт явного массового человеческого здравомыслия вполне понятна. И что же им остается еще в таком случае, как ни ссылаться друг на друга до бесконечности? Например, так: «В этой ситуации вполне справедливым представляется замечание одного из специалистов по проблемам этничности и национализма Томаса Эриксена: „На уровне самосознания национальная принадлежность — это вопрос веры. Нация, то есть представляемая националистами как „народ“ (volk), является продуктом идеологии национализма, а не наоборот. Нация возникает с момента, когда группа влиятельных людей решает, что именно так должно быть. И в большинстве случаев нация начинается как явление, порождаемое городской элитой. Тем не менее, чтобы стать эффективным политическим средством, эта идея должна распространиться на массовом уровне“».[105]

Тишков не брезгует опираться и на давно развенчанные, невежественные и пустые бредоумствования соросовского любимчика Карла Поппера (любовь понятна, ибо своими псевдонаучными теориями об «открытом обществе» Поппер торил Соросу путь к национальным сокровищам национальных государств). Поппер — предшественник Боаса и такой же еврей-эмигрант с теми же комплексами, да еще и с христианско-гуманистической претензией — оказывается, еще в 1945 г. писал в своей работе «Открытое общество и его враги»: «Попытка отыскать некоторые „естественные“ границы государств и, соответственно, рассматривать государство как „естественный“ элемент, приводит к принципу национального государства и к романтическим фикциям национализма, расизма и трайбализма. Однако этот принцип не является „естественным“, и мысль о том, что существуют такие естественные элементы, как нации, лингвистические или расовые группы, — чистый вымысел».[106]

Легко видеть, что и авторитеты, к которым апеллирует Тишков, вовсе не блещут аргументацией и логикой. И тогда почтенный членкорр РАН опускается до антинаучного приема: он манипулирует недоказанным как доказанным, стремясь убедить свою аудиторию, что лоббируемые им идеи якобы давно и безраздельно торжествуют в «цивилизованном» обществе и в современном «подлинно научном» мире. С легкостью необыкновенной он утверждает, например:

— «Под понятием народ в смысле этнической общности в современной науке чаще всего понимается группа людей, члены которой разделяют общее название и элементы культуры, обладают мифом об общем происхождении и общей исторической памятью, ассоциируют себя с особой территорией и обладают чувством солидарности»;[107]

— «Понятие „мы“, как в прошлом, так и тем более в современных условиях, гораздо чаще ассоциируется с внеэтническими и даже глобальными категориями (граждане, люди, человечество)»;[108]

— «По моим собственным убеждениям, „национальная политика“ — это политика осуществления национальных интересов государства. Именно так это принято понимать во всем мире»;[109]

— «Может быть, выход из теоретического тупика — в отказе от термина „нация“ в его этническом значении и сохранении того его значения, которое принято в мировой научной литературе и международной политической практике, то есть нация — это совокупность граждан одного государства?.. Для большинства населения мира такое понимание является нормой»;[110]

— «Гражданский национализм, основанный на понятии „народа“ как территориального сообщества и понятии „нации“ как многокультурной политической общности, считается как бы нормой человеческого общежития… Из этой посылки исходят как большинство государственных доктрин, так и международно-правовая практика».