Раса хищников - [39]
Вернусь на секунду к блестящей статье Помяновского. Он верно подметил, что Роман Гертых[283] ведет себя довольно странно — величает себя представителем польских интересов на востоке, особенно в Белоруссии, хотя в то же время его люди в Брюсселе голосуют так, словно получили инструкции из Кремля. Это какая-то политическая шизофрения. Хотя больше шансов на выборах имеет Анджей Леппер[284], о котором Мариуш Урбанек прекрасно написал в последнем номере «Одры», что воображает себе Леппера в белой сермяге, красных шароварах и в цилиндре, купленным за евро.
Мне вдруг вспомнились предвоенные времена, когда во Франции один за другим терпели крах кабинеты министров, но хозяйственно-экономическая машина была в такой степени зависима от того, кто стоял у власти, что продолжала работать без сбоев. И мне в голову пришла шальная мысль, что было бы не худо, если б не было никаких партий, никаких правителей, а осталась только машина польской экономики, тем более что в этой области я наблюдаю неслыханную активность. Конечно, и на солнце бывают пятна; наряду с небольшими фирмами у нас есть и супермаркеты, которые мне представляются огромными насосами, выкачивающими прибыль из страны, — такими, как, например, издательские концерны вроде «Акселя Шпрингера» или «Бертельсманна»[285].
По немецкому телевидению я также посмотрел двухчасовую трансляцию с празднования 9 мая в Москве и думаю, что многие грехи мне за это простятся. Перед почетной трибуной маршировали бесчисленные отряды всех возможных российских военных подразделений, правда, за исключением боевой техники. Никаких ракет и танков, только великолепно вымуштрованная пехота. Я вспомнил свой давний приезд в Москву; это было в мае, как раз перед годовщиной Победы, а может быть, перед юбилеем революции, я жил в гостинице «Пекин» на площади Маяковского и не мог уснуть, потому что на улицах раздавался грохот железа: армия, тогда еще советская, ночи напролет тренировалась, готовясь к параду. Смотреть на такие парады, кажется, — любимое развлечение не только Путина, но и его окружения. Ему также очень нравятся царские мундиры и двуглавый орел, хотя гимн он оставил советский: когда во время недавнего чемпионата мира по легкой атлетике вручали медаль россиянке, выше всех прыгнувшей с шестом, я вновь услышал знакомую мелодию, для которой просто написали новые слова.
Кстати — сейчас сезон отпусков, а, значит, можно немного поговорить на отвлеченные темы, — я помню, как накануне войны наш бегун-марафонец, на которого возлагали большие надежды, прибежал последним, а потом оправдывался, что у него прихватило живот от съеденной котлеты. У поляков часто возникают такие проблемы — в Хельсинках наша бегунья, довольно милая девушка, свалилась в ров с водой, находящийся на беговой дорожке, а пресса жаловалась, что женская эстафета не увенчалась успехом, потому что на финише англичанка перебежала дорогу польке, чего судьи не учли. Правда, чтобы подсластить нам пилюлю, американцы — несомненные победители в эстафете четыре по сто метров — потеряли эстафетную палочку.
Впрочем, я начал с нашей политики на востоке, точнее, скорее отсутствия таковой, и в конце хотел бы к ней вернуться. Как метко заметил Помяновский, наши реакции носят случайный характер. Когда что-то происходит, наши политики просыпаются и что-то бормочут — по делу или нет, однако у нас отсутствует когерентное видение. Может быть, потому, что возникшее двадцать пять лет назад движение «Солидарность» не ставило перед собой далеко идущих планов. Главной его задачей было добиться «социализма с человеческим лицом», но это лицо социализму должны были создать правители. Что произойдет, если коммунизм на самом деле падет и придется самим взять бразды правления в свои руки, никто, по сути, не задумывался. Конечно, были и исключения, но далеко за пределами Польши: Ежи Гедройц[286], еще раньше — Мерошевский[287] в парижской «Культуре»[288]. Но кто сейчас об этом помнит? От Помяновского я узнал, что тридцать три депутата голосовали в сейме против того, чтобы почтить память Гедройца в столетие со дня его рождения. Этот человек заслужил большего признания со стороны поляков.
Удивительное дело — до чего трудно сказать доброе слово о наших политиках! Складывается впечатление, будто польские политические партии жаждут оторвать как можно больше от пресловутой штуки сукна, о которой князь Богуслав Радзивилл говорил Кмицицу на страницах «Потопа»>{81}. Рвется это сукно, и кто сильнее его на себя потянет, тот и выиграл. Госпожа Меркель сейчас созвала так называемый теневой кабинет. Кто заседает в нашем теневом кабинете — не знаю, я не настолько смел, чтобы это проверить.
