Ранний свет зимою - [18]
Но все же Ипполит решил поговорить с Минеем и зашел в аптеку еще раз.
— Какая жара! — заявил он, снимая фуражку, и попросил сельтерской воды с сиропом.
Миней тотчас принес запотевший сифон. Подняв стакан, Ипполит произнес с горечью, многозначительно глядя на Минея:
— Вот так мы и живем в нашем богоспасаемом городе! Потеем, пьем воду… и никаких высших интересов!
Миней недоуменно поднял брови и простецки ответил:
— А у нас в аптеке есть патентованное средство от потливости.
Нет, в этом человеке не было ничего замечательного! Сонечка, просто провинциалка: ей лишь бы пенсне и длинные волосы!
Вечером того же дня к Минею зашел Павел Шергин.
— Ты Чуракова знаешь? — спросил Миней.
— Конечно. Мы с пятого класса вместе, он на второй год оставался.
— Ну и как он?
— Знаешь, он человек мыслящий. Я ему кое-что давал почитать. Думаю, его можно привлечь в кружок.
— Не привлекай.
Павел удивленно вскинул глаза на товарища:
— Ты это из-за отца?
— Нет, отец здесь ни при чем.
Больше они не упоминали о Чуракове, а заговорили о кружке учащихся.
Кружка еще не было. Но были гимназисты Павел Шергин и Андрей Алексеев и ученик городского училища Тима Загуляев. Они давно уже читали нелегальные книги и обменивались мнениями о прочитанном.
Все трое хотели учиться. Но совсем не тому, чему их обучали в гимназии или в городском училище. Они хотели собираться тайно, читать запрещенные книги, искать пути изменения мира к лучшему. Для этого и нужен был кружок.
Шергин полагал, что руководство кружком должен взять на себя Миней. Павел знал его давно, еще в ту пору, когда двенадцатилетний и очень серьезный Миней с клеенчатой тетрадкой в руках в первый раз пересек гимназический двор, усаженный молоденькими деревцами черемухи. Потом Павел увидел его в классе, в ожидании экзамена. Миней сидел среди других сдающих экзамен экстерном и, подняв глаза кверху, вполголоса повторял спряжение вспомогательных глаголов «зайн» и «хабен». Павел ожидал встретить Минея среди вновь поступивших — ведь он выдержал экзамен. Но Миней не смог учиться в гимназии: ему надо было зарабатывать деньги, помогать семье. Он смотрел на гимназистов свысока, и Павлу было нелегко сблизиться с ним. Тем более, что у Минея уже был неразлучный друг — белобрысый парнишка из мастерской, Кеша Аксенов.
Но дружба между Минеем и Павлом все же завязалась.
Шергин переходил из класса в класс. Миней переходил с места на место в поисках заработка. Прошли годы, и выяснилось, что на многие стороны жизни они смотрят одинаковыми глазами. И тогда дружба их еще более окрепла.
Когда Павел Шергин предложил Ипполиту Чуракову дать книгу «в общее пользование», он имел в виду библиотеку, которую уже давно собирали они с Минеем.
За книгами в ту пору особенно пристально следили гимназическая администрация и всякое начальство. Оно не сомневалось, что преступные идеи, распространявшиеся все шире, вычитаны из пагубных книг бессовестных сочинителей. Царя убили тоже люди грамотные, книжные! Страшная сила заключалась подчас в печатных строчках самых невинных на первый взгляд произведений с мудреными научными заглавиями. На обложке одно, а под обложкой другое. Все прочесть, конечно, просто невозможно. Но где-то там, в этих страницах, и коренится призыв к ниспровержению. Тонко все сделано! Крамола — как блоха в одежде: поймал бы, задавил, да поди слови!
Управление по делам печати выпустило солидный каталог в коленкоровом переплете. Он содержал 1006 названий «запрещенных к обращению и перепечатанию в России книг». Кроме того, следовало руководствоваться «Алфавитным списком произведений печати, кои не должны быть допущены в публичных библиотеках и общественных читальнях». В первую очередь запрещался Маркс. Ну и, конечно, Чернышевский, Добролюбов, Писарев. И даже то, что еще недавно было доступным, легальным: Вольтер, «Физиологические очерки» Молешотта, Сеченов.
Мысль о «своей библиотеке» давно уже зародилась у Павла с Минеем. Обоих увлекали натуры цельные, пламенные. При свече до утра шелестели страницы любимой книги, и бесстрашный революционер Овод входил в тесную каморку гимназиста как друг и соратник.
Миней знал много других книг, которые учили жить, любить и ненавидеть. Он дал Павлу почитать «Спартака» Джованьоли и «Углекопов» Золя.
Молодые люди восторженно повторяли строки заграничного запрещенного издания Пушкина:
И целый мир открылся им, когда они впервые развернули «Что делать?» Чернышевского.
На дно старого сундука, служившего книжным шкафом, первой, бережно обернутая в газету, легла эта книга, прошедшая через много рук, перечитанная много раз.
Прошло полгода. Из книг, собранных товарищами, полученных от приезжавших на каникулы студентов, от старых ссыльных, составилась порядочная библиотека. В ней появились: Карл Маркс — «Манифест Коммунистической партии», «Наемный труд и капитал», «18 брюмера Луи Бонапарта», томик Зибера о Карле Марксе, статьи Писарева, Добролюбова, Герцена, Флеровского «Положение рабочего класса в России» и многие другие.
Широкому читателю известны романы Ирины Гуро: «И мера в руке его…», «Невидимый всадник», «Песочные часы» и другие. Многие из них переиздавались, переводились в союзных республиках и за рубежом. Книга «Дорога на Рюбецаль» отмечена литературной премией имени Николая Островского.В серии «Пламенные революционеры» издана повесть Ирины Гуро «Ольховая аллея» о Кларе Цеткин, хорошо встреченная читателями и прессой.Анатолий Андреев — переводчик и публицист, автор статей по современным политическим проблемам, а также переводов художественной прозы и публицистики с украинского, белорусского, польского и немецкого языков.Книга Ирины Гуро и Анатолия Андреева «Горизонты» посвящена известному деятелю КПСС Станиславу Викентьевичу Косиору.
Ирина Гуро, лауреат литературной премии им. Николая Островского, известна как автор романов «Дорога на Рюбецаль», «И мера в руке его…», «Невидимый всадник», «Ольховая аллея», многих повестей и рассказов. Книги Ирины Гуро издавались на языках народов СССР и за рубежом.В новом романе «Песочные часы» писательница остается верна интернациональной теме. Она рассказывает о борьбе немецких антифашистов в годы войны. В центре повествования — сложная судьба юноши Рудольфа Шерера, скрывающегося под именем Вальтера Занга, одного из бойцов невидимого фронта Сопротивления.Рабочие и бюргеры, правители третьего рейха и его «теоретики», мелкие лавочники, солдаты и полицейские, — такова широкая «периферия» романа.
Роман Ирины Гуро повествует о пролетарском восстании в Забайкалье в 1905 году.
Почему четыре этих рассказа поставлены рядом, почему они собраны здесь вместе, под одной обложкой?..Ты стоишь вечером на людном перекрестке. Присмотрись: вот светофор мигнул желтым кошачьим глазом. Предостерегающий багровый отблеск лег на вдруг опустевший асфальт.Красный свет!.. Строй машин дрогнул, выровнялся и как бы перевел дыхание.И вдруг стремительно, словно отталкиваясь от земли длинным и упругим телом, большая белая машина ринулась на красный свет. Из всех машин — только она одна. Луч прожектора, укрепленного у нее над ветровым стеклом, разрезал темноту переулка.
Повесть о Кларе Цеткин — выдающейся революционерке, пионере международного пролетарского движения, одной из основателей Коммунистической партии Германии.
Роман посвящен комсомолу, молодежи 20—30-х годов. Героиня романа комсомолка Тая Смолокурова избрала нелегкую профессию — стала работником следственных органов. Множество сложных проблем, запутанных дел заставляет ее с огромной мерой ответственности относиться к выбранному ею делу.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.